Сборник рассказов
Шрифт:
В ход пошли испытанные методы экстренного отрезвления: натирание чибисовых ушей, пиздюли и марганцовка. Времени было мало, прожорливые боряновы гости в большинстве своём уже давно и выразительно топтали танцпол местного клуба под Петлюру, а я пыталась оживить своего телохранителя, параллельно отгоняя от него жадного до тощих жопок Кузьму.
— Ну, я пошёл. — Пряча глаза, сказал брат, и боком двинулся в сторону входной двери. — Хорошего тебе вечера.
— Стоять! — Заорала я, и звонко ударила Чибиса по
— Идите, Лида, — надрывно повысил голос гомосексуалист, и пододвинулся к Чибису ещё на один шажок, — идите и развлекайтесь. А я займусь вашим мальчиком.
— Пошёл нахуй, пидор! — Мёрвый Чибис широко открыл глаза и почти ровно сел на диване. — Дайте мне воды, топор и ботинки! Я попью, угандошу Кузьму и пойду на дискотеку!
— О, что я говорил? — Восхитился брат. — Прекрасный человек Чибис. Надёжный товарищ и гомофоб. Поедемте скорее кутить, господа!
«Поедемте», конечно, было метафорой. Ехать надо было пешком через двухметровые сугробы, километра три. К такому крестовому походу я была совсем не готова, и очень быстро увязла в снегу своими тонкими ножонками, обутыми в выёбистые и модные сапоги-чулки. Прекрасный товарищ Чибис, выпив воды, потревожил в своих внутренностях плотный слой спирта, и упал как подстреленный в сугроб, вниз лицом.
— Боря-я-я! — Отчаянно закричала я в темноту, ориентируясь по отдаляющемуся хрусту шагов. — Боря! Твой надёжный Чибис снова впал в кому! Я его не дотащу!
— Идите, Лида. Идите и развлекайтесь. А я займусь вашим мальчиком. — Раздался за спиной вкрадчивый шёпот и я вздрогнула.
— Идите вы нахуй, друг семьи. — Попросила я почти умоляюще. — Идите и выебите кого угодно, только не Чибиса. Он мне самой очень нужен.
— Зачем ты так, Лида? — Кузьма укоризненно покачал головой, и заботливо отряхнул снег с моей куртки. — Я, безусловно, не скрываю своей ориентации, но это же отвратительно — насиловать ребёнка в бессознательном состоянии. Ему нужна помощь, а я врач. Я отнесу его к себе домой, промою мальчику желудок, и дам абсорбентов.
Я прислушалась. Боряновых шагов уже не было слышно. С минуту во мне боролись два чувства: чувство сознательного гражданина и желание сделать местных тёлок своим кордебалетом. Не к месту вспомнилась песня про путану, и кордебалет победил в ту же секунду.
— Забирайте. — Я отошла от тела Чибиса, и вскинула глаза на доктора-гея. — Только знайте: я вам всё равно не доверяю. Мой брат жестоко отомстит вам за Чибиса. А ещё я скажу своему папе ваш адрес. Вы умрёте страшной смертью.
Кузьма меня уже не слушал. Приговаривая: «Ну что ж мы вот так в снежок-то завалились, а? Ну ты ж себе всю пипирку отморозишь, дурачок» — он довольно споро выковырял Чибиса из сугроба, и поволок в темноту.
На секунду моё сердце пронзила жалость, но
Дискотека при фармацевтическом заводе Акрихин манила усталого путника скудными огнями от старой ёлочной гирлянды и жёлтой фанеркой с гордой надписью DISCO. Тут следы Боряна резко обрывались, из чего я сделала вывод, что брат воспарил от счастья. У меня воспарить отчего-то не получилось. Возможно, тому причиной был груз вины, тяжёлым камнем висевший у меня на душе с той минуты, как я отдала Чибиса в руки старого пидораса.
Я толкнула дощатую дверь, и, осознавая всю тяжесть последствий, шагнула в царство разврата и порока. Именно так называл это дьявольское место мой брат Борян, пугая меня страшными порно-рассказами, и настойчиво рекомендуя сюда на километр не приближаться. Я не послушала брата Боряна, и рванула на танцпол, где немедля начала вихлять бёдрами под Руки Вверх, не забывая в нужные моменты задирать юбку и демонстрировать местным тёлочкам очень дефицитные и проститутские чулки с ажурной резинкой.
Брат Борян потом делал страшные глаза, и рассказывал мне дополнительные порно-рассказы про то как местные тёлочки жестоко убили трёх прекрасных молодых нимф, которые танцевали под Руки Вверх в ажурных чулках. Но это было потом. А пока я безнаказанно показывала всем желающим чулки и кордебалет целых пять минут. На шестой минуте кто-то дал мне увесистого поджопника, и я отчего-то сразу догадалась, что так может поступить только любящий брат. Местные тёлочки уебали бы мне сразу в голову.
— Где Чибис, синявка привокзальная?! — Брат схватил меня за плечи и дышал в лицо спиртом. — Он с тобой?
— Он в надёжном месте. — Неуверенно сказала я, и спрятала глаза. — За ним присмотрят.
— Где он?! — Взревел Борян, а я заплакала:
— Его уволок Кузьма! Он крался за нами в ночи, и ждал когда Чибис ослабеет!
— Прокляну! — Брат хищно скрючил пальцы, и поднял надо мной карающую длань. — Ты убила моего товарища! Он больше никогда не будет тем прекрасным парнем, которого я любил!
— Предатель! — Я пошла в наступление. — Тебе какой-то сруль дороже родной сестры!
— Двоюродной! — Заорал Борян. — Не примазывайся, сволочь!
— Да штоптысдох, брундуляк сопливый! — Крикнула я, и, театрально закрыв лицо руками, кинулась прочь.
«Прочь» оказалось гораздо ближе, чем я планировала, и выглядело как ничего такой парень. В моём извращённом вкусе. Я ж мужиков как свиней — килограммами меряю. А этот вполне себе тянул на двухлетнего племенного хряка. Я воткнулась в его мягкую толстую сисю, и плавно отскочила на полметра.
— Вова. — Сказал хряк, и протянул мне руку. — Хорошая у тебя жопа.