Сбывшаяся мечта
Шрифт:
– Так ты у меня невеста с приданым, – восхищенно сказал Леша, – надо же, не ожидал. Так мы с тобой, как баре будем жить, в четырех-то комнатах. В одной я устрою мини-спортзал, буду заниматься, тренироваться, вторую мы отведем под кабинет, чтобы заниматься в тишине, в третьей будем спать вдвоем.
При этих словах Аня опять впала в краску и рассердилась на себя: «Ну что за дурацкая привычка краснеть по любому поводу, просто напасть какая-то».
А Леша ее обнял и сказал:
– Мне так нравится, когда ты краснеешь, ты становишься такая милая-милая.
И Аня покраснела еще больше, услышав такое. Ну что тут поделаешь, такая физиология организма. Гены.
…А Доржо с ребятишками прожил в
– Мне было одиннадцать лет, и мы, подружки, я, Хандама и Валя решили попробовать покурить. Вот блажь такая пришла в голову и все. Я украла у отца пачку махорки, клочок газеты, из которой он сворачивал самокрутки, и мы пошли в лес, дело было летом, устроились поудобнее, кое-как накрутили махорку, получилось не с первого раза, конечно, и закурили. Все мы сначала сделали глубокий вдох, закашлялись, давились, слезы на глаза сразу же набежали, еле выровняли дыхание. Нет, чтобы бросить и уйти, решили похорохориться друг перед другом и продолжили курить. Выкурив где-то половину, я почувствовала сильное головокружение, затем дико начал крутить живот, с такой силой, что я схватилась за живот и легла. Девчонки, естественно, испугались, подбежали ко мне, начали поднимать, а тут меня еще начало тошнить, рвать, меня прямо всю выворачивало, так плохо мне не было никогда. Я вся покрылась потом, живот продолжал болеть, я обессилела и не могла ни сесть, ни, тем более, встать. Я лежала, закрыв глаза, не в силах даже говорить. И тут громко закричала, заревела Валя и побежала куда-то. Хандама рванулась было за нею, но не захотела меня оставлять одну, поэтому вернулась и села рядом. А меня опять рвало, выворачивало наизнанку. И тут, не в силах больше терпеть боль, я тоже заревела, за мной Хандама, и так, плача, мы незаметно для себя уснули.
Проснулась я от звонкого крика Вали:
– Вооон они, воон они, девчонки.
Я с трудом приподняла голову, она стала какой-то чугунной, и увидела родителей, бледных и растрепанных, мама была вся в слезах.
– Мама, папа, – закричала я и заплакала в голос.
– Доченька, все хорошо, ты жива, все хорошо, сейчас поедем домой, – успокаивали они меня, а я продолжала плакать.
Отец, увидев ту злополучную пачку махорки, наполовину опустошенную, схватил ее, сжал в комок и воскликнул:
– Никогда, никогда больше не возьму эту мерзость в рот.
И сдержал слово, он больше никогда и не курил.
– А я с тех пор не переношу запах табака, мои мужья, слава богу, тоже не курили.
Доржо вышел на крыльцо, вытащил сигарету из пачки, повертел ее, и, решившись, скомкал и бросил в мусорное ведро. Туда же полетела и полупустая пачка сигарет. С этого дня Доржо не курил и удивлялся, что его особо и не тянет курить. Он начал курить, когда Ольга заболела, часто нервничал, чуть что хватался за сигарету. А теперь ему стало легче дышать, по утрам все меньше мучил надрывный кашель. Но он с тревогой заметил, что аппетит стал намного лучше, он почти все время хотел есть, поэтому, чтобы не набрать лишний вес, начал контролировать себя за столом. Это не укрылось от Елены Баировны, которая сразу
– Вы что, боитесь располнеть, едите, как птичка? Не бойтесь, скоро все войдет в норму, исчезнет этот жор, и ваш вес обратно вернется.
Но Доржо все-таки остерегался есть помногу, да еще много ходил, знакомясь с природой горного края, наслаждаясь его красотой.
С Наташей у него сложились непонятные отношения. Временами казалось, что он полюбил ее, но потом он понимал, что любит Ольгу в образе Наташи, так как внешнее сходство становилось все более поразительным. Но характер у девушки был совершенно другой, твердая, настойчивая, упорная, она совсем не схожа с мягкой, уступчивой и тактичной сестрой.
– Наш характер, вредный, прадед всем передал, – смеялась Елена Баировна.
А Наташа поняла, что полюбила Доржо почти сразу. Он был такой милый тогда, в первый день, в магазине. И смешной, когда сидел на полу, держа в руках продукты и сок. И какой он хороший отец, как ласково обращается со своими мальчишками.
Что и говорить, и Елене Баировне Доржо пришелся по душе: приветливый, скромный, трудолюбивый. За те несколько дней он полностью отремонтировал уже порядком обветшалый двор, благо, материал для ремонта был, только не было работника. Доржо и Жалме Бодиевне по хозяйству успевал помочь: прибить, приколотить, заменить, – так что все его полюбили и не хотели отпускать.
– Надо их поженить, – сказала Жалма Бодиевна Елене Баировне, когда они встретились и пили чай в гостинице. Женщины доселе были едва знакомы, но встреча и знакомство с Доржо и его сыновьями сблизила их, и две женщины решали, как же им соединить эту прекрасную пару.
– Да, я вижу, Наташа влюбилась, но вот Доржо… Любит ли он ее или просто его к ней тянет, потому что она похожа на его покойную жену, – говорила мама Наташи. – Где гарантия того, что он забудет ее и полюбит мою дочь? Или Оля всю жизнь будет стоять перед ними, ведь Наташа очень похожа на Олю. Мне Доржо показывал фотографию жены, и я сначала решила, что это моя Наташа стоит с огромным животом.
– Надо же, сводные сестры, и такая схожесть.
– Может, не зря боги сделали так, что они встретились, – задумчиво сказала Елена Баировна, – ведь могли они не встретиться, правильно. Но встретились.
– Правильно говорите, не зря, созданы они друг для друга.
И хитрые старушки разработали такой план действия: почаще оставлять их наедине, а самим с мальчишками отправляться на прогулку, водить в кино, купаться. Сказано – сделано. С этого дня Баир и Баин почти все время проводили или с бабушкой Жалмой, или с Бабой Леной, а иногда сразу с обеими, когда в гостинице не было постояльцев.
А Доржо и Наташа сразу разгадали план хитрых старушек, но были только благодарны за это. Они теперь целыми днями гуляли вместе или работали по хозяйству, и Доржо постепенно начал привыкать к тому, что это не Оля, а Наташа, не так, как было в начале знакомства, когда Доржо постоянно видел в Наташе Ольгу.
Их любовь зарождалась тихо, оба опасались, как бы ненароком не спугнуть это чувство, Доржо всегда боялся назвать ее именем жены, того же боялась и Наташа. Ночами, глядя в потолок и рассматривая незатейливые, знакомые с детства узоры, а спали они всегда со светом, Наташа думала, к кому же влечет Доржо, к ней или все-таки к Ольге. И Доржо, лежа в кровати, тоже думал об этом. А рядом посапывали и пинались во сне самые дорогие ему существа на свете, его сыновья, Баирка и Баинка. Они очень привязались к тете Наташе, полюбили ее, да и Наташа относилась к ним с такой же любовью. Доржо написал родителям, что встретил сестру Оли, написал о невероятном сходстве, о том, как их хорошо встретили, и родители, и Римма с Мишей, которым тут же обо всем сообщила мать по телефону, с нетерпением ждали новостей.