Счастье для Хулигана

Мирная Настя

— Понимаю, малышка. Не знаю, станет ли тебе легче, если скажу, что их было немного. Пять, может, шесть за три года. И я был в такое дерьмо, что с трудом соображал, а наутро ничего толком не помнил. Я тоже пытался жить без тебя, но не мог. Даже тупо не мог кого-то выебать, если не был в состоянии почти отключки.

Стягиваю челюсти с такой силой, что сводит скулы. Когда выдаю это признание, за рёбрами разрастается чёрная дыра. Блядь, если бы была возможность отмолчаться, то я бы это сделал. Но её нет. Дианка должна знать. Возможно,

тогда она сможет отпустить. Надежда только на то, что я не усугубил её состояние. Не хочу накалять. Надо было сразу ей признаться. Ещё когда она заявила, что всё это неважно. Это же, вашу налево, моя Дикарка. Собственница и ревнивица. Не могла она просто принять тот факт, что я…

Шумно сглатываю собравшуюся в глотке горечь.

От это уже не избавиться, не отмыться, не исправить.

— Егор. — обжигает шелест её голоса висок. Тыкаюсь носом в щёку, усиливая давление на её спине. — Дима сказал, что если продолжать себя этим терзать, то мы не сможем быть вместе. У него так было с бывшей женой. Когда я выслушала его, то поняла, что должна делать. Если ты ещё не передумал, то я готова переехать к тебе.

Рывком распахиваю веки, охреневше глядя на синеокую. На её губах нежная улыбка, но в глазах всё тот же страх.

— Прямо сейчас поедем за вещами. — выбиваю, успокаивая.

Протяжно выдыхаю и забиваюсь кислородом по-максимуму. Лёгкие раскрываются, когда спадает давление.

— И не только это. — не унимается Дикарка. Следующими словами вышибает из меня дух вместе со всеми трезвыми мыслями. — Вчера ночью я отправила родным сообщения. Они знают, что мы снова вместе. А ещё… ещё… — у неё будто воздух заканчивается. Дианка задыхается на каждом слове. Эмоции выходят из-под контроля, и глаза увлажняются. — Я готова назвать дату свадьбы. Сентябрь. И… Божечки… — выдыхает, пряча лицо на моём плече. — Думала, что будет проще сказать об этом.

— Говори, любимая. — выталкиваю через силу, ведь самого колотит от её слов.

— Ты знаешь, что прошлую ночь я провела у Насти и Артёма? — поднимает на меня раскрасневшееся лицо, но прямого зрительного контакта избегает.

— Знаю. Я говорил с ним.

— Хорошо. — кивает Ди, оставляя на грудине красные полосы от ногтей. — Я увидела их дочку и подумала… Подумала, что… — рвано вдыхает, прячась за покрывалом волос. — И у нас уже могла бы быть… Я хочу от тебя ребёнка, Егор. Доченьку. Нашу с тобой.

Я, блядь, выпускаю весь углекислый газ, но больше вдохнуть не получается. Вхолостую глотаю смешанный с паром воздух, но он оседает где-то в желудке тяжёлой глыбой. Башка идёт кругом, а к горлу подкатывает тошнота. Не знаю, изнутри ли идёт дрожь или визуально меня тоже трясёт. Ответ на этот вопрос получаю, когда дрожащими кистями сжимаю её голову, чтобы взглянуть в глаза. Стоит встретиться взглядами и происходит ядерный взрыв. Подаюсь вперёд и прижимаюсь к трусящимся персиковым губам. Целовать сейчас просто не могу. Так припечатываю.

— Я тоже, Диана. — выбиваю

хрипло, едва слышно.

Но не потому, что сомневаюсь, не из страха.

Видимо, так чувствуют себя люди, когда сбываются мечты. Вот что такое счастье. Чистое. Неразбавленное. В кровь. По венам. Сердце полно. — Роди мне дочку, родная моя. Или сына. Неважно. Главное, что это будет наш ребёнок.

— Ты хочешь? — шорохом толкает Дикарка.

— Я очень хочу.

Из её глаз катятся прозрачные капли. Как удаётся сдержать свои, без понятия. Переполняет меня. С трудом держусь, чтобы не заплакать вместе с ней.

Большими пальцами утираю со щёк слёзы, неразрывно удерживая её взгляд. Ни единого слова больше не произносим, но глазами тишину хранить не получается.

— Не знаю, какими словами выразить свою любовь к тебе.

— Не надо слов. Дай почувствовать.

Накрываю щёку ладонью. Дианка сверху кладёт свою. Сплетаем пальцы.

— Неразделимо. Вечно. Безгранично. Аномально.

— Я тебя сильнее.

— Сильнее невозможно.

— Тогда так же.

— Ты же знаешь, что я никогда не отпущу тебя?

— Как и я тебя. Никогда-никогда.

— Люблю тебя, Диана.

— Люблю тебя, Егор.

— Сегодня же перестанешь пить таблетки. — как ни стараюсь звучать мягко, всё равно получается приказ.

Дианка смеётся. Нежно, с переливами, звонко.

— Уже.

— А если бы я отказался? — поднимаю вверх одну бровь, но за ней следом и уголки губ тянутся.

— Я бы не оставила тебе выбора.

— Он мне и не нужен. Я безумно сильно хочу от тебя дочку. — выписываю, сам вдруг понимая, что о сыне и не думаю.

— А если будет мальчик?

Прикладывает ладошку к плоскому животу. Накрываю её своей и опускаю веки, представляя Дикарку беременной. Как у неё под сердцем будет расти наш ребёнок. Как будет округляться живот. Наливаться молоком грудь. Вот она — высшая степень любви. Когда твоя женщина хочет родить тебе ребёнка.

— Котя… — вырывает из мечтаний Дианка, напоминая, что так и не получила ответа на свой вопрос.

Смотрю её в глаза и… И, блядь, таким счастливым смехом захожусь, что грудак болеть начинает. Любимая подключается. Смеёмся, пока из глаз не брызгают слёзы. Катятся по щекам, но, чёрт, мне не стыдно за своё счастье. Что ещё может быть надо мужчине? Любимая жена и ребёнок. Всё. И то, и другое скоро будет.

— Если будет пацан, то любить меньше не стану. И будем стараться, пока не получится девочка. — выбиваю сквозь смех и слёзы.

— Пока не нарожаем футбольную команду? — с теми же эмоциями вопрошает Диана.

Сгребаю её объятиях, касаясь губами к губам.

— Я буду любить одинаково каждого ребёнка, которого ты мне родишь. Пусть у нас будет большая семья.

— Насколько большая? — иронично усмехается Ди.

— Настолько, насколько получится. Пять детей, шесть, десять…

— А как ты с ними справляться собираешься?