Счастливчик
Шрифт:
– Не спеши, крошка. Подожди немного. Будет хорошо.
Иммануил судорожно сжимал мышцы вокруг осторожных пальцев. Было не так больно, как прежде, но все равно хотелось вытолкнуть их из себя. Борис трепетно ощупывал шелковистые стенки, скользил пальцами, легко массировал на входе и снова погружал, вызывал невольные вскрики - не боли, а словно предчувствия наслаждения. И когда Борис вдруг дотронулся до небольшого уплотнения внутри тесного прохода, Иммануил в изумлении распахнул глаза и задрожал от странного удовольствия, жаркой волной охватившей все тело.
– Нашел, - удовлетворенно пробормотал Борис и прижался пахом к обнаженному бедру брата.
Дальнейшее Иммануил уже
– Теперь ты понял, Мани, как получить наслаждение, - переводя дыхание, выговорил Борис, целуя младшего в висок.
Старший брат поднялся с дивана, быстро оправил костюм, вышел из комнаты, отодвинув парчовые занавеси, и появился спустя несколько минут, когда Иммануил уже решил переместиться в собственную спальню. Юноша совершенно не по-мужски взвизгнул, когда к его разгоряченному отверстию прижался обжигающе-холодный сверток.
– Лед из ведерка с шампанским, - отозвался Борис с коротким смешком. – Назавтра отек пройдет и болеть не будет.
– Откуда ты… Борис? – краснея, поинтересовался Иммануил.
Старший брат провел холодной рукой по изящному бедру, белеющему в темноте комнаты.
– Я никогда не был таким неженкой, как ты. Но у меня нет настроения делиться воспоминаниями. Время позднее.
Иммануил очень опрометчиво решил больше никогда не сопровождать брата ни в театр, ни в компанию его подозрительных друзей.
Обещание это он не сдержал. Сначала соскучился по веселой Поленьке, потом прельстился ее новой жемчужно-серой амазонкой с искусной вышивкой, а покрутившись перед зеркалом в невозможно-обольстительном виде, поддался на уговоры шаловливой барышни провести совместную конную прогулку. Борис всем своим видом выказывал недовольство, тем приятнее было Иммануилу пойти наперекор желанию брата.
Встречные знакомые Бориса салютовали прекрасным всадницам и надолго задерживали взгляды на грациозных тонких фигурах и нежных личиках под высокими шелковыми цилиндрами с длинными вуалями. Лишь под конец удачной прогулки Иммануил с досадой сморщил нос, когда к брату, гарцуя на белой в яблоках кобыле, приблизился граф Норденштерн. Одного мимолетного взгляда серых глаз было достаточно, чтобы мужчина узнал юношу, но граф сохранил невозмутимое выражение лица, поздоровался, словно с барышней из высшего общества и, перекинувшись парой фраз с Борисом, поспешил скрыться.
Странным образом статный белокурый аристократ, оказавшийся прусским дипломатом при дворе государя Федора Николаевича, весь последующий летний сезон встречался Иммануилу на многочисленных увеселениях: прогулках в парках, выездах на природу, площадках для лаун-тенниса, любительских спектаклях.
Впрочем, все лето молодого человека мучили совсем другие проблемы. Его тело проснулось, требовало ласки и внимания. Ночами Иммануил просыпался в напряжении от страстных и стыдных снов, или в мокром белье и истомой. Руки быстро запомнили простые движения, которые приносили недолгое облегчение. Но Иммануил желал чужих умелых пальцев и страстных объятий. Он боялся, что Борис заметит его состояние и повторит тот смелый эксперимент в «восточной» комнате. Чтобы не провоцировать, Иммануил начал вести себя резко, будто пресекая все попытки к сближению. Нереализованные мечты подтолкнули Иммануила к намерению завести любовницу, вроде Поленьки, но вскоре князь понял, насколько это сложная задача. Юная модистка оказалась приятным исключением из общих правил - сочетанием свободного обращения, веселого характера и страстности натуры. Разговаривая со светскими барышнями, Иммануил быстро уставал от витиеватости слов и намеков, от всей принятой в приличном обществе игры «охота на трепетную лань». Цветущее общество юных красавиц представлялось Иммануилу ужасным, так много неискреннего кокетства и пустых разговоров обрушивалось на молодого князя. Связь же с дамой «полусвета» скандализировала бы юного аристократа, так считал и брат Борис. Зато с мужчинами своего круга Иммануил чувствовал себя более чем приятно и свободно - шутки были смешны, намеки понятны, общение интересно. И невероятно радовало пристальное внимание мужчин к своей персоне, будто дымка дамского костюма окружала фигуру князя чарующим обаянием. Оказалось, что принимать пусть даже неявные ухаживания было не в пример восхитительней, чем ухаживать самому. Порой Иммануил размышлял об этом удивительном факте, но потом успокаивал себя, что так веселее, и во всем виноват брат Борис, весьма неосторожно давший младшему первые уроки плотских наслаждений.
Борис с помощью камердинера одевался для визитов, когда в его комнате появился Иммануил.
– Даже не просись, Мани, я отправляюсь играть. Тебе, я думаю, лучше остаться дома.
От взгляда Бориса не укрылось ни оживленное лицо младшего брата, ни его внешний вид – брат явно готовился для поездки в свет. Иммануил молча надел шинель.
Поленька встретила младшего брата любовника настороженным взглядом. Провела в гостиную. Иммануил почти не удивился, когда ему навстречу поднялся граф Норденштерн.
– Еще не поздно попрощаться и ехать домой, - тихо заметил Борис.
Иммануил упрямо поджал губы. Не сказать, что он не почувствовал отголосков страха, но уйти сейчас было равносильно признанию слабости. Младший князь Бахетов не мог себе этого позволить. К тому же по телу Иммануила внезапно пробежала предательская дрожь. Юноша вдруг пришел в необыкновенно хорошее расположение духа. Борис пристально посмотрел на брата, попытался скрыть усмешку и стал необыкновенно похож на отца, каким Иммануил помнил его с детства.
Борис отвлекался на кокетничающего с Поленькой Иммануила и все никак не мог сосредоточиться на игре, хотя ставки были, как всегда, высоки. Иммануил, почти не таясь, любовался красивыми руками графа Норденштерна, его серьезным мужественным лицом и ловил себя на стыдном желании проигрыша брату. О том, что снова был платой в большой игре, Иммануил понял по короткому внимательному взгляду в свою сторону обоих мужчин.
В тот вечер фортуна выбрала графа фаворитом. А может быть просто услышала робкую просьбу Иммануила.