Счастливчик

Mary Lekonz

– Милости просим к нашему костерку. Мы тут трапезничаем.

– После богатого улова, - добавил кто-то хриплым голосом.

– Сумочки ваши пожалте, - одновременно с приглашением, тип во фраке вытянул из рук Павла вещмешок.

Жадный взгляд не обнаружил ничего мало-мальски ценного – все необходимое было вшито в носимую одежду. Вера же таким доверчивым жестом протянула свою заплечную суму, что бандит галантно замахал руками, разрешая даме оставить при себе скудные пожитки.

У большого котла кашеварил некто в грязном фартуке. При виде этой комичной фигуры Вера слегка улыбнулась, а Павел чуть не сострил относительно нанятой стряпухи. «Стряпуха» тем временем густым басом объявила о готовности гороховой

похлебки. И действительно, от котла распространялся крепкий запах гороха и лука. Павлу не хотелось есть в обществе бандитов и проверять на собственном желудке способности повара. Судя по задумчивой гримаске Веры, царевну одолевали те же мысли. Павел как можно дружелюбнее посетовал, что они только что, буквально четверть часа назад, отужинали. Вера согласно закивала. Предводитель во фраке не стал настаивать.

Разговоры за поздней трапезой велись о разоренном господском доме неких «графьев немецкого роду», фамилию которых бандиты перевирали так немилосердно, что Павел затруднился определить оригинал. Все самое ценное – картины, предметы искусства и украшения, забрали революционеры еще в прошлом году. Сейчас бандиты устроили набег на пустующую усадьбу и набрали целую телегу мебели, одежды и вина. Похваляясь трофеями, мужчины извлекли на свет костра несколько бутылок и, встряхивая, предъявили Павлу. Вера прикусила губу, сдерживая смех. Великий князь сразу понял, что изысканное французское шампанское окончательно испорчено неправильным хранением.

– Чудесное дополнение к гороховому супу, - пряча сарказм, заметил он.

– А в самом деле, – вдруг встрепенулся бандит во фраке. – Нам, простым людям, теперь тоже доступны господские радости!

Повар в чумазом переднике от души потряс бутылку. Тугая пробка ожидаемо вылетела, из горлышка полезла густая пена. Компания восторженно ухнула, а повар молодецки залил в себя целую бутыль игристого. Вытер грязной пятерней довольную физиономию.

– Уфф! Как господа это пили? Пузырится, да и кислятина! И воняет будто… подвалами!

Остальные потянулись к бутылкам, желая убедиться в правоте товарища.

Вера уткнулась Павлу в плечо, подрагивая от разбирающего хохота. Павел и сам веселился, представляя, как в желудках неосторожных грабителей прокисшее шампанское наляжет на гороховую похлебку.

Ожидаемый крах наступил примерно через четверть часа, когда предводитель бандитов, или как он себя обозначил – МихалЛьвович, начал очаровывать комплиментами прижавшуюся к Павлу Веру. Великий князь быстро оценил свои шансы – они были невелики. Поодиночке он бы справился со всеми мужчинами. Возможно, он бы справился с ними и скопом, но у бандитов имелось оружие. На счастье Павла, МихалЛьвович вдруг заметно перекосился, схватился за живот и, скрючившись, пополз за телегу.

Буквально через несколько минут незавидная участь постигла и остальных участников трапезы, исключая лишь крепкого повара. Вера отрешенно смотрела в звездное небо. Павел огляделся. Их кони спокойно паслись, прядая ушами, у одинокой березы. Момент был удачным.

Вера без слов поняла мужа, тихо последовала за ним от костра к лошадям. Супруги бесшумно отвязали поводья и отступили в ночь.

Павел почти порадовался удачному побегу, когда сзади послышался характерный звук погони – конский топот, возмущенные крики и выстрелы.

– Вы нас отравили, контра!
– обиженно орал из темноты МихалЛьвович.

Ночь стояла ясная, и силуэты беглецов отчетливо выделялись на фоне степи. Бандиты догоняли. Павел прислушался - их преследовало всего несколько человек, во главе с оскорбленным до глубины души главарем. МихалЛьвович ругался, не переставая, а потом начал стрелять. Пуля отчетливо просвистела мимо уха Павла. Великий князь понял, что игры кончились, пригнулся в седле, управляя шенкелем, заставляя умную лошадь менять траекторию бега. Отстреливаться

в темноте из винтовки мужчина посчитал нецелесообразным. Кто-то из преследователей отвратительно выругался и, судя по возникшим проблемам, надолго отстал. По звукам выстрела Павел определил расстояние между ними и погоней – стоило прибавить скорости, чтобы окончательно оторваться. Стрельба велась беспорядочная, но частая. Павел несколько раз счастливо отклонялся в самое последнее мгновение. Опыт, полученный на войне, заставлял подсознательно управлять своим телом и лошадью. Вера же в таких ситуациях никогда не бывала. Она отставала, не умела правильно сориентироваться, пока Павел не рискнул, дернув ее лошадь за чумбук и заставив подтянуться. Он видел испуганные глаза царевны, ее судорожно сведенные пальцы и неподвижную посадку, но слов и команд Вера сейчас не слышала. Им оставалось лишь попытаться скрыться от погони как можно быстрее. Павлу это почти удалось. Его конь послушно перешел на быстрый свободный галоп, утягивая вровень с собой лошадь Веры. Бандиты поняли, что упустили шанс, громко закричали вслед проклятия, стреляя в темноту. Великий князь был почти уверен, что они справились, когда Вера вдруг резко дернулась, вскрикнула с болью в голосе.

– Держись, - прошипел Павел.

Сведенные пальцы царевны не отпускали луку седла, но опытный военный видел, как всадница внезапно словно превратилась в тряпичную куклу. К счастью, за несколько минут бешеного галопа они решительно ушли от погони.

Убедившись, что остались совершенно одни в темной и тихой степи, Павел замедлил бег коня. Лошадь Веры машинально перешла сначала на рысь, а после на шаг. Великий князь успел подхватить на руки упавшую Веру. Кони смирно встали около людей. Павел бережно уложил бледную царевну на мягкую траву, провел ладонью по спине. Пальцы наткнулись на две дырки в льняной кофточке. Мужчина простонал сквозь зубы, горло сжалось от острого отчаяния – ну как можно было так попасть на ходу и в темноте? Прямо в сердце. Да еще двумя пулями. Вера дернулась и болезненно поморщилась. Открыла глаза.

– Будто кулаками в спину ударили, - пожаловалась она.

Павел мотнул головой. При таких ранениях царевна никак не могла прийти в сознание, но Вера, опираясь на руку супруга, медленно села и аккуратно распустила завязки горловины.

– Наверняка мою любимую блузку испортили, бандюганы, - недовольно заявила она.

Павел осел рядом, всхлипывая и смеясь безумным смехом, еще не понимая, что спасло великую княжну от неминуемой смерти.

Вера знакомым жестом стянула через голову тонкую кофточку, оставшись в глухом корсете. Павел, сквозь истерические всхлипы, которые не мог унять, провел руками по предмету одежды. Он никогда раньше не видел такого корсета, больше похожего на рыцарский доспех, словно между двумя слоями плотной ткани было пересыпано чем-то твердым, мелким, неправильной формы.

– Вот так броня, - наконец, обрел Павел дар речи. – Бог тебя спас.

– Это mama, - серьезно ответила Вера. – Она еще в Царском велела мастерицам пошить нам эту сбрую, а с нас взяла обещание, что будем носить, не снимая.

«Надеюсь, они уберегут твоих сестер от пуль революционных убийц», - подумал Павел. Внезапно он догадался, что это за мелкие предметы, вшитые внутрь, и усмехнулся – Софья Александровна всегда отличалась практичностью. Вместе с защитой Вера унесла с собой часть сокровищ Никитинского рода.

Наконец, понимание благополучного спасения настигло и Веру, она вдруг часто задышала и судорожно прижалась к мужскому горячему телу. Павел ощутил теплые слезы, утешал, заговаривал глупыми детскими стишками, как бывало, успокаивала его самого в детстве любимая старшая сестра, гладил по растрепавшимся кудрям и узкой спине. Только сейчас он осознал свой страх за эту хрупкую, но сильную духом аристократку. Царевну древнего рода, которая всегда его любила, а совсем недавно доверилась полностью.