Счастливчики
Шрифт:
«И пусть это случится скорее», — подумала Элллисон, но не произнесла этого вслух.
— Осталось недолго. — Голос Роланда был пустым, лишенным эмоций.
— Почему ты не с ним?
— Потому что я с тобой.
— Я в порядке. Иди к отцу. — Она снова легла.
— Нет, — сказал Роланд. — Я останусь здесь, с тобой.
Эллисон проглотила комок в горле. Было больно, но не настолько, чтобы напугать ее. С ней все будет в порядке. В итоге.
— Сегодня я пытался сделать для тебя что-нибудь хорошее, — сказал Роланд.
— Ты каждый день делаешь для меня что-нибудь хорошее, —
— Я собирался закончить стирку, которую ты начала вчера, — сказал он. — Я бросил твои джинсы вместе со своими. Это было в заднем кармане.
Он поднял сложенный листок бумаги. Ей не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что это. Заметка об операции Роланда.
— Так вот почему ты не разбудила меня прошлой ночью? — спросил он. — Ты нашла это?
— Мне нужно было время подумать. Ты винишь меня?
— Ты могла спросить меня об этом, — сказал он.
— Я не была уверена, что ты расскажешь мне всю правду.
Роланд хорошо принял удар. Он кивнул.
— Иногда правда ранит.
— Да, это так, — сказала она. — Но и ложь тоже.
Она повернулась на бок, лицом к нему. Его рука лежала на одеяле, и она могла дотянуться до нее, если бы захотела. Она хотела, но не сделала этого.
— Не думаю, что лгал тебе, — сказал он. — За исключением случаев бездействия. Об этом нелегко говорить…
— О чем? Скажи мне. Ты говорил, что любишь меня, так что я знаю, что ты не трус. Я прожила с МакКуином шесть лет и никогда не говорила ему, что испытываю к нему настоящие чувства.
— Вот это… — сказал он, снова поднимая листок с записями о своей операции. — Так вот… когда мне было двадцать, я встретил в Астории одну девушку. Мы работали вместе. Мы сходили на два свидания, и я подумал: да, она та самая. Папа спросил о ней, и я ему рассказал. Я думал, он будет счастлив. Так оно и было, но он сказал, что должен мне кое-что сказать. Он сказал, что то, что у меня было в детстве, то состояние, почему я был жестоким, могло быть спровоцировано генетическим заболеванием. И мне нужно быть очень осторожным. Он сказал… он сказал, что у меня не должно быть детей. Это непростой разговор для двадцатилетнего парня со своим отцом, когда он безумно влюблен. Папа сказал, что знает врача. Он…
— Скажи мне, Роланд. Просто скажи это.
— Мне сделали вазэктомию.
— Что?
— Это не очень приятный разговор для мужчины с женщиной, в которую он влюблен. Это унизительно. Я знаю, что так не должно быть, но ничего уже не изменить. Поэтому, знаешь, мне нелегко говорить об этом.
Эллисон тяжело вздохнула. Такого она совсем не ожидала.
— Так вот почему ты ушел в монастырь? — спросила она. — Потому что не можешь иметь биологических детей?
— Ужасная причина, правда? Я присоединился по множеству плохих причин. Я не хотел снова рисковать влюбиться. Я чувствовал себя оскверненным тем, что я сделал с Рэйчел. Я чувствовал, что, возможно, мне следует уехать надолго. И на то были веские причины. Я хотел получить прощение. Я хотел покоя. Я хотел стать другим человеком. Но это так не работает. Ты по-прежнему остаешься собой, куда бы ты ни пошел.
Эллисон коснулась его лица, щетины на подбородке, бледной, как снег на песке.
— Сегодня
— Что? — спросил Роланд и она поняла, что он старается говорить обычным голосом, но у него это плохо получалось. Он казался напуганным, а для Роланда это было ненормально.
— В первый раз, когда мы с тобой занимались любовью наверху, в моей комнате, которая раньше была твоей комнатой, я вспомнила, как пыталась провести пальцами по твоим волосам. Ты убрал мою руку прежде, чем я смогла. Я думала, что это сексуально… — Эллисон провела рукой по его волосам и вытащила маленькую черную резинку из короткого хвостика, в который он всегда их убирал. Роланд опустил голову. Она бросила резинку на пол и стала гладить его по волосам. Пальцами она почувствовала рубец под его волосами. Шрам был на том же месте, что и у Антонио.
— Как долго ты собирался держать это в секрете от меня? — спросила она. — Я имею в виду операцию.
— Какую операцию? — Он почти улыбнулся, почти.
— И ту, и другую.
— Сначала это не было секретом. Просто личное. А потом я начал влюбляться в тебя. И тогда это стало секретом, потому что знал, что тебе нужно было знать, — сказал он. — Я боялся потерять тебя, если ты захочешь иметь собственных детей.
— Вот почему ты не сказал мне, — сказала она.
Роланд снова опустил голову и вздохнул.
— Иногда я начинаю кое-что вспоминать, — сказал он. — Отвратительные вещи. Как обижал Рэйчел. Как творил с ней ужасное. — Он с трудом сглотнул, и она увидела, как его кадык подпрыгнул в горле. — Я пытался поговорить о них с папой, но он велел мне забыть обо всем. Он сказал, что я иногда причинял ей боль, но это не моя вина — я находился в таком состоянии. Но я думаю, что сделал больше, чем просто причинил ей боль. Иногда мне кажется, что я… иногда мне кажется, что я убил ее. И я не думаю, что это был несчастный случай, как сказал папа.
Он посмотрел на нее умоляющим взглядом, и она увидела в нем того Роланда, каким он был много лет назад. Маленький мальчик. Он выглядел напуганным, юным, невинным и милым, точно так же, как она, должно быть, выглядела в первый раз в доме, когда он изменил ее жизнь к лучшему, попросив ее помочь ему перевернуть страницы книги, которую они читали.
— Ты был ребенком, — сказала она. — Что бы ни случилось, ты был всего лишь ребенком.
Эллисон накрыла его руку своей, и он схватил ее так крепко, что стало больно. Она села, притянула его голову к своему животу и положила себе на колени. Она снова и снова проводила пальцами по его волосам, не обращая внимания на шрам, потому что шрам был ничем, это было давно, это часть его, но не он сам.
— Все в порядке, — прошептала она, поглаживая его волосы, плечи и лицо. Ее нога стала влажной от его слез. — Я в порядке. У папы в организме яд безумия, и он его выплеснул. Вот и все. Я в порядке, и ты в порядке, и мы в порядке.
— Я не в порядке, — сказал Роланд, судорожно вздохнув.
— Почему нет? — спросила она, улыбаясь.
Он посмотрел на нее, его лицо было открытым, честным и искаженным от боли.
— Потому что мой отец умирает.
Эллисон обхватила ладонями его лицо.