Счастливо оставаться! (сборник)
Шрифт:
Что-что, а кофе абхазы варили безукоризненно! И пили его безостановочно. В этом смысле Тамара ощущала себя среди своих. Поэтому и сейчас не присела на диван в холле, а осталась стоять около облезлой деревянной кафедры с микроскопической чашечкой в руке.
– Вета, – поинтересовалась женщина, – а правда, что вы ведете экскурсии на даче Сталина?
– Мы все здесь ведем экскурсии на даче Сталина, – уклончиво ответила администратор. – Кроме Заура. Заур не может вести экскурсии на даче Сталина. Он пенсионэр.
– Да, – подтвердил
– А что, пенсионэрам не позволительно вести экскурсии на даче Сталина?
– Ну он же не музэйный работник, – ответила за мужа Вета.
– Да, я не музэйный работник, – согласился Заур. – Я – пенсионэр.
Услышав эти турусы на колесах, Тамара сама забыла конечную цель, ради которой завела разговор, и ретировалась в другую область светских интересов.
– Вета…
Вета снисходительно подняла глаза на надоедливую отдыхающую.
– А как вам удается поддерживать такое великолепие на голове?
Ответил Заур:
– Это искусство, знаете ли.
А потом перевел слова Тамары в более доступную, видимо, для понимания Веты форму:
– Дама из триста одиннадцатого номера интересуется…
– Я знаю, чем интересуется эта дама, – оборвала мужа Вета и поднялась из-за кафедры. – Ва-а-алик, – прошептала она Мальцевой в ухо и таинственно прикрыла глаза. – Валик под шею.
Тамара догадалась. О чем-то подобном она уже слышала или читала: дабы не повредить рукотворную прическу, дамы спали либо сидя, либо подкладывая под шею туго скрученный валик, не позволяющий прическе сминаться. Предположить, что в XXI веке дамы вновь обратились к опыту бабок и прабабок, было довольно трудно, но Мальцева уважала традиции королевских дворов Европы. Мешало другое – личный опыт, стопроцентная влажность, духота, жара. «Вы что? Не моете голову?!» – вертелось на языке, но не соскакивало, благодаря куртуазности подхода.
«Я бы погибла, приведись мне таскать на башке такой муравейник!» – честно призналась себе Тамара и преисполнилась еще большего уважения к Вете-Антуанетте.
– Опять кофе? – язвительно-нежно раздалось над ухом Тамары. – Все время пьет кофе, – пожаловался Виктор администраторше с «муравейником» на голове, рассчитывая на понимание.
Вета снова прикрыла глаза, за нее ответил Заур:
– Это, конечно, проблема. Не могу с вами не согласиться. Вета тоже все время пьет кофе.
– А ты? – аристократично уточнила пышная женщина.
– И я, – великосветски согласился Заур и сделал неожиданный для Виктора вывод: – Понимаете, в Абхазии все пьют кофе. Это такая традиция.
– Ну правильно, – не без сарказма подытожил Мальцев и собрался было изречь что-нибудь язвительно-остроумное, но не успел…
– А где Машка?
– За бейсболкой побежала…
– В номер?
– Ну не на пляж же…
В супружеской беседе образовалась пауза – в холле появились небезызвестная Фьеметта, Оля-Лиза и покрытый мелкими кудрями по самые
– Истомин, – представился он отдыхающим и рухнул на диван.
Оля-Лиза подошла к Тамаре, взяла ту за руку и скомандовала:
– Пойдем.
– Не могу. Я жду Машу.
– Твою? – строго переспросила девочка.
– Мою.
Тамара не оправдала надежд маленькой и беленькой, за что была жестоко наказана:
– Она не выйдет.
– Это почему это? – поинтересовался Виктор, с недоумением рассматривая Олю-Лизу.
– Она упадет в окно и умрет, – пообещала девочка и покинула холл.
Мальцевы переглянулись, а Фьяметта жизнерадостно закудахтала:
– Ой, не слушайте ее. Не слушайте. Она всех у нас хоронит.
– Да, – подал с дивана голос Истомин. – Даже меня.
– И меня, – еще более жизнерадостно поддержала разговор Фьяметта. – Так что вы не пугайтесь. Вот и Маша ваша пришла.
Наша Маша с надвинутой на глаза бейсболкой стремительно подскочила к матери и дернула за руку:
– Сказала?
– Что?
– Про Нину?
– Нет еще.
– Не говори пока. Ладно?
– А что случилось-то? – притворно тревожно переспросила дочь Тамара.
– Ниче…
– Тогда почему не говорить?
– А то ты не понимаешь? – злобно прошипела девочка.
Мальцева, сузив глаза, прошипела не с меньшей нежностью:
– А ты бы объяснила.
– А чего тут объяснять? – уходила от ответа Маруся.
– Нечего разве?
– Нет, – отрезала Машка и начала с нарочитой заинтересованностью разглядывать стенд с объявлениями для отдыхающих.
– Вета, – в очередной раз окликнула обладательницу «муравейника» Тамара, – а где Нина?
Маруся вздрогнула и напряглась.
– Где может быть Нина?! Моет номэра.
Вмешался Заур с пальмовым веслом, служащим мухобойкой:
– Даме нужна Нина? Нина на третьем этаже – убирает номэра.
– Не ждите меня, – бросила Мальцева своим и направилась к лестнице.
– Мама! Я с тобой, – рванула следом Маруся.
– Даже не думай! – отмахнулась Тамара. – Я быстро!
Поднявшись на третий этаж, Мальцева обнаружила в конце коридора вывалившийся из последнего номера зад Нины. Та мыла полы вручную. Боковым зрением Тамара узрела выглядывавшую из-за лестничной двери дочь.
– Ни-и-ина! – позвала женщина горничную. – Подойдите ко мне, пожалуйста.
Нина засеменила на человеческий голос, вытирая мокрые руки о грязный халат непонятного цвета. Подойдя к Тамаре, женщина с выражением странной радости на лице старательно закивала головой. Мальцевой стало не по себе. Перед ней раскачивалось странное существо со старым детским лицом и улыбалось полубеззубым ртом:
– Че надо?
Тамара догадалась: «местная дурочка», и не нашлась, что сказать.
– Че надо? – облизнулась Нина и поправила халат на груди. – Бумажку?