Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12

Барщевский Михаил Юрьевич

Ну, никто не знает, господин Сампшн, как коммунисты бы сыграли игру, если бы они пришли к власти. У меня было представление того, что у них будут грязные игры, другие считали, что они будут продолжать свои реформы, поскольку они почувствовали более сильную позицию. Знаете, господин Сампшн, в Давосе, как раз до выборов 1996 года, у Зюганова была потрясающая роль. Он пытался убедить западных инвесторов, что он хороший парень, что продолжает реформы. И я хочу подчеркнуть, господин Сампшн, что многие на Западе ему поверили, и, насколько я знаю, некоторые в России ему поверили.

В.: То есть эта забота о том, чтобы вас и Бадри дистанцировать от «Сибнефти», продолжалась даже после того, как коммунисты проиграли на выборах?

О.: Господин

Сампшн, это не совсем черное и белое. Даже после того, как коммунисты проиграли на выборах, я очень хорошо знал, что это не значит, что у них не осталось много поддержки внутри общества, внутри правительства, и более того, среди профессионалов КГБ и ФСБ. И никто не может исключать того, что давление на меня будет продолжаться.

В.: В 1996 году, два месяца спустя после второго тура выборов, вы появились в составе совета директоров «Сибнефти». Это очень интересная манера дистанцировать себя от компании, не так ли?

О.: Господин Сампшн, это решение я принял не потому, что я считал, что это хорошее решение, потому что это достаточно спорная позиция: с одной стороны – Роман Абрамович, с другой стороны – Бадри.

Если бы это был мой личный выбор, я бы этого не делал. Но, как вы знаете, у меня были партнеры, Бадри, и мы были партнеры 50 на 50, и Бадри настоял, чтобы я принял это назначение, и, более того, аргумент у него был такой: «Борис, все знают, что ты человек, который создал «Сибнефть», ты близок «Сибнефти», и ни у кого нет никаких сомнений, что ты владеешь по крайней мере большой долей «Сибнефти». Я не хотел на самом деле становиться членом совета директоров, но был спор между Бадри и Абрамовичем, и я в итоге принял позицию Бадри.

В.: А как то, что вы стали директором «Сибнефти», отвлекло бы внимание от того факта, что вы какими-то акциями владели в «Сибнефти»?

О.: Именно это я и пытался объяснить. Обычно это было всем известно, что те, кто в совете директоров, не являются акционерами.

В.: Госпожа Носова в своих свидетельских показаниях ссылается на нечто, что она называет «кинуть».

О.: Да, вы почти правильно произнесли. Это не очень хорошее слово.

В.: Объясните нам, что значит «кинуть»?

О.: Я вам дам пример. Кинуть – это то, что сделал господин Абрамович. Именно это. Если кто-то принимает на себя обязательства, а другая сторона ему доверяет, а позже этот человек доверию изменяет, пытается кинуть и обмануть жертву.

В.: Госпожа Носова была озабочена тем, что господин Абрамович может просто отрицать, что вы и Бадри имели вообще какую-то долю. И она сказала, что это как раз и называлось «кинуть».

О.: Госпожа Носова совершенно права, к сожалению, это очень известный пример не только в России 90-х годов, но даже сейчас. И госпожа Носова была надежным членом моей команды, очень волновалась, беспокоилась обо мне. И не знаю, важно это или не важно, она очень пессимистична, а я очень оптимистичен, и она всегда недооценивала хорошее в людях, а я всегда это переоценивал. Госпожа Носова, к сожалению, почти всегда права. Но это моя точка зрения на мир, а это ее точка зрения на мир. Но, к сожалению, мир гораздо больше похож на тот мир, который представляет госпожа Носова. Господин Сампшн, сейчас, через 10 лет, вы говорите, что у меня была такая значительная ключевая ошибка в понимании человека, но это моя личная проблема, что я не всегда понимаю людей. Я считаю, что я их хорошо знаю, это действительно проблема. Я действительно доверял Абрамовичу, как я сказал, вот в такой восточной манере, доверял как сыну, много лет, и он меня предал. Ну что же делать, это реально, что же делать, это не его вина, это моя вина, что я ему доверял.

В.: Господин Березовский, вы сейчас говорите, что между вами и Абрамовичем было договорено, что вы будете получать прибыль, которую генерировала бы любая компания, не «Сибнефть».

О.: Между мной, Абрамовичем и Бадри, мы втроем договорились, что любая прибыль, которая изначально основана на

прибыли от «Сибнефти», будет делиться 50 на 50. Это совершенно верно. «Сибнефть» сама по себе в то время не генерировала прибыли. «Сибнефть» производила нефть, качала нефть и очищала нефтепродукты, и продавала их «Руникому». А тогда уже «Руником» генерировал прибыль, «Сибнефть» была вертикально интегрированной компанией. Одна компания вырабатывает нефть, вторая ее перерабатывает, третья ее продает. И компании, которые вырабатывали нефть, они ничего не получали, они просто качали ее, это только расход и никакого дохода. Компания, которая очищала, перерабатывала, она также не получала никакой прибыли, она только прибыльный продукт производила. Только в последней стадии компания, которая продавала это все, генерировала прибыль. Те все компании, ну, они как бы продавали продукт по дешевой цене в НПЗ, который потом продавал другой российской компании, и компании, которые продавали нефть за рубеж, получали прибыль.

В.: Откуда вы знаете, что именно так происходило?

О.: Ну, я знаю, потому что Ходорковский сейчас в тюрьме. Я знаю, почему они его посадили в тюрьму. И когда я стал дознаваться, почему они его посадили в тюрьму, я узнал, что все нефтяные компании были структурированы именно так, без исключения. Да, поверьте.

В.: После президентских выборов 1996 года, согласитесь ли вы, что ваши требования выплат от господина Абрамовича стали расти?

О.: Сложно сказать. Я не знаю, поскольку Абрамович платил мою долю прибыли, которая мне принадлежала, и я, с одной стороны, ее тратил на личные расходы, я купил шато, замок во Франции, я купил яхту во Франции, я купил второй дом во Франции. Но я считаю, самым основным расходом были не личные расходы. Главная расходная статья – это то, что я тратил на разные политические нужды, прежде всего на ОРТ, которое требовало много денег.

И я также пытался расширить свою позицию в СМИ и купил несколько газет. С другой стороны… в 1992 году я создал благотворительность для поддержки российской культуры, называется «Триумф» этот фонд, и в этом году они будут праздновать 20-летие, в 2012 году то есть. Это самая важная частная благотворительность для поддержки российской культуры. Это знают все. И даже Путин позволил мне платить за этот благотворительный фонд. Мы где-то 60 миллионов потратили на благотворительность за все эти годы. И я не считал, сколько я потратил в 1996 году, в 1998 году. Мне трудно подсчитать точно, потому что «Сибнефть» генерировала достаточно денег для моих частных расходов и политической деятельности.

Судья Элизабет Глостер: Каким образом вы просили господина Абрамовича, как вы требовали у него денег?

О.: Иногда напрямую у Абрамовича, а иногда косвенно через Бадри.

Судья Элизабет Глостер: Понятно.

Г-н Сампшн: То есть между 1996 и 2000 годом почти все ваши личные расходы оплачивались таким методом?

О.: Думаю, да. Они финансировались, но это не финансирование от господина Абрамовича, это мои деньги, которые шли от моих 25 % акций, которые он согласился мне платить за мою долю 25 %.

В.: Вы говорите, что эти выплаты представляли вашу долю в прибыли «Сибнефти»? Откуда вы это знаете?

О.: Я вообще этого не знаю, господин Абрамович мне сказал, что у него обязательства держать мои акции и платить мне в соответствии с прибылью, которая происходит от этих акций. У меня не было никакого понятия, сколько генерировала компания. Хочу подчеркнуть: «Сибнефть» была на периферии моего внимания. Это даже не вторым по значению приоритетом было. Моим первым приоритетом была политика, а вторым приоритетом по значимости было ОРТ как рычаг ведения политических реформ. И моим основным смыслом всех этих действий было не повышение капитализации «Сибнефти», а повышение капитализации страны, и это тогда бы позволило капитализировать «Сибнефть». Вот в этом все дело.