Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12
Шрифт:
В.: Но пока что вы даете два ответа на этот вопрос; один раз вы сказали, что вы знали, что его собирались арестовать 7-го, а сейчас вы говорите, что не знали.
О.: Определенно, нет. Если бы я так думал, почему мне задавать вопрос Абрамовичу, если я уже знал? Я знал, что Глушкова вызывали на следующий день, это – да, я знал. Господин Сампшн, позвольте мне закончить. Значит, он уже был вызван, и я был совершенно не уверен, как я пытаюсь объяснить, госпожа судья, я совершенно не был уверен, я бы не задавал этот вопрос, или по крайней мере…
Даже у Абрамовича были по этому поводу сомнения больше,
В.: Посмотрите на то, что вы записали в комментарии ваших свидетельских показаний: «Я и все близкие господина Глушкова знали, что если он вызывается в Генпрокуратуру на допрос 7 декабря 2000 года, и это обычная практика в России – арестовывать людей прямо на месте». Вы это знали?
О.: Да, я знал, что на следующий день он будет в офисе Генпрокуратуры.
В.: Господин Березовский, Глушков в своих показаниях сказал, что 13 ноября было объявлено в «Коммерсанте», что он будет арестован на допросе, и он говорит после этого: «Я знал, что меня арестуют и задержат». То есть вы не сомневаетесь в показаниях господина Глушкова о том, что он знал сам, нет?
О.: Нет, господин Глушков сам писал свои показания, я за него их не писал, я не видел его показаний, и насколько я знаю, мое четкое понимание – это то, что там Глушков пишет сейчас, что бы он там ни писал, у меня было совершенно другое понимание, противоположное. Глушков не исключал, что его арестуют, он не знал, что его арестуют.
В.: Господин Березовский, если бы генпрокурор объявил о своем намерении предъявить обвинение Глушкову за пять недель до вашей встречи в Ле Бурже и если вы уже знали, как вы показали, что он собирался быть арестован, тогда встреча в Ле Бурже не имела никакого отношения к его аресту 7 декабря.
О.: Совершенно не верно.
Вот представьте, что у вас больная мама, и вы знаете, что, может быть, она умрет в один день, и когда она умирает, вы все равно шокированы, то есть у меня был действительно шок, то что арестовали Глушкова, особенно потому, что ответ Абрамовича был: «Думаю, нет». И после того как Глушков был арестован, после этого у меня уже не было никаких сомнений, что Абрамович играл одну игру с генпрокурором, с Путиным и так далее, у меня не было никаких сомнений.
Господин Сампшн, совершенно верно, с другой стороны, снова и снова я повторяю одно и то же, госпожа судья. Если все было готово, как пытается представить господин Сампшн, если сделка была подписана без вопросов, сделка готова. Почему же тогда это заняло еще двадцать дней, и только после того как был арестован Николай, я подтвердил, что я готов подписать?
В.: Потому что, господин Березовский, у господина Абрамовича была избирательная кампания на Чукотке, и у него действительно ушло время на подготовку документов.
О.: Подождите секунду, господин Сампшн, вы совершенно правы. Действительно,
Сейчас, секундочку. И вторая причина, почему я вел обсуждение с господином Абрамовичем о заключительных условиях. Заключительные условия были – освобождение господина Глушкова, а не деньги, не в денежном смысле. И по этой причине я не подписал немедленно, вот это основная причина.
В.: Если вы перейдете к части обсуждения между господами Абрамовичем, Патаркацишвили о российском валютном контроле, о проблемах… господин Абрамович ссылается на свой разговор с господином Путиным. И в своих показаниях господин Абрамович говорит, что говорил с Владимиром Владимировичем, чтобы правительство не противилось его покупке ОРТ. И ему сказали, что у правительства возражений не будет. Не буду мешать, сказал Владимир Владимирович. И Абрамович этот разговор вам передал, не так ли?
О.: Что господин Путин бы не возражал? Ну, это произошло в Ле Бурже, да, господин Абрамович описал, как господин Путин поможет или не поможет организовать платеж за ОРТ. Это впервые, когда у меня была четкая идентификация того, что Абрамович является посланником Путина. И что у него прямая связь с господином Путиным и обязательства какого-то рода помочь господину Путину убедить нас продать ОРТ. Это верно.
В.: Господин Абрамович говорит: «…мы должны подписать тогда такое, чтобы я мог отнести Владимиру Владимировичу показать и сказать: «Вот, сделка закрыта». Он спрашивает: «Какие документы должны подписать, чтобы указать, что сделка закрыта?» Господин Патаркацишвили говорит: «Мы все подписали, как только платеж пройдет, они могут получить акции. У нас все подписано». То есть это ссылка на тот факт, что все предварительные шаги для перевода акций были сделаны и подготовлены в Москве в ноябре с господином Городиловым.
О.: Да, очень хорошо, что вы именно так сказали, предварительные шаги. Я ничего предварительного не подписывал. Я ничего не видел, что бы было подписано предварительно.
В.: Господин Березовский, я пытаюсь правильно понять вашу аргументацию. Вы говорите, что только угрозы Абрамовича заставили вас принять решение, наконец, продать акции ОРТ.
О.: Да, конечно-конечно. Угроза уже была произнесена самим Путиным – Путин посадил Глушкова в тюрьму. Абрамович был только посыльным, он был посланником.
В.: Если вы решили продать акции ОРТ, как только вы услышали об аресте Глушкова, – вы об этом узнали от его адвоката, если только Абрамовича в этот момент не было с вами на Кап д’Антиб, то не может быть такого, чтобы он повлиял на ваше решение.
О.: Ну, конечно, он не мог повлиять на мое решение, но я все равно держал в памяти четкое понимание того, что окончательное условие будет состоять в том, что Глушков должен быть освобожден. Я – человек очень эмоциональный, я в тот день очень нервничал, и я не помню точно, что произошло в это время, но идея заключалась в том, что предварительное условие – освобождение Глушкова. Несмотря на то, что у меня нет выбора, у меня были аргументы, потому что я надеялся, что если он не будет освобожден, то я не соглашусь с этим.