Счастливый Дведик
Шрифт:
– Я понимаю, – кивнула Ева. – Но о чем мне говорить с этим прекрасным Гошей, чтобы в результате родить ребенка?
– Ну…
Взгляд у мамы стал мечтательным:
– Мы с твоим отцом говорили о… Постой, а о чем мы все-таки говорили? Вот же… Не помню. Наверное, несли какую-то прекрасную чушь…
– Мам, – Ева поставила на паузу экран, висевший между ней и мамой. Светящийся барьер, разделявший их, исчез. – Если ты понятным языком объяснишь, что такое прекрасная чушь, я торжественно обещаю ее нести. В тех количествах, насколько меня хватит.
Мама приободрилась:
– Можешь
Гоша оказался и в самом деле очень приятным парнем. Идеальным типом «сын маминой подруги». Высокий, красивый, с первого взгляда понятно, что очень воспитанный. Кстати, внешне походил на правого Ю. И уверенностью в себе. Модный пепельный цвет волос. Только глаза у Гоши были не пронзительно серые, а ярко-зеленые. И он Еве даже начал нравится. Ну, там бабочки в животе и всякий прочий вздор.
Они сидели за столиком – заказ уже сделали, и меню экрана погасло, сгустив покрытие в темно-коричневую столешницу. Ева, глядя в неестественно зеленые глаза, совершенно искренне заговорила о растениях. О классическом способе создания генно-инженерных векторов на основе геномов разных вирусов для доставки генетической информации в клетки.
– Особенно хорошо работают эти векторы для накопления чужеродных белков в бактериях и растениях, и для генной терапии, конечно, тоже…
Ева вдруг поперхнулась последней фразой. Взгляд прекрасного Гоши поразил ее явной странностью. Он, не мигая, смотрел в одну точку прямо между ее бровями. Когда люди приятно проводят время, они не пялятся неподвижно в центр лба собеседника. Ева тихо позвала: «Гоша!», но тот не шелохнулся. Она наклонилась вперед, перегнувшись через запузырившийся подходящим заказом столик, помахала перед лицом своего кавалера растопыренной ладонью. Ноль эмоций. И тут она уловила то самое ровное, глубокое дыхание, которое преследовало ее на свиданиях со школьной скамьи.
Прекрасный Гоша безмятежно и безнадежно спал. Нужно было не о растениях, а сразу переходить ко второй части: расспросов о нем…
«Приятных снов», – оставила Ева записку на столешнице. Между материализовавшимися полностью двумя чашками кофе и огромным пирожным, которое только начало оформляться пока еще рыхлым, но уже розовым бугром.
Дома мама, глубоко вздохнув, сказала:
– Судя по всему, ты умрешь одна-одинешенька, вся в кошках…
– Нет, – засмеялась Ева. Ей было очень обидно и больно, но она ни за что не показала бы маме. – Ты путаешь. Если кто и умрет в кошках, то это точно будет Ешка…
– Значит, ты умрешь одна-одинешенька в своих любимых вирусах…
***
– Эй, – сказала она, толкнув Ю Джина в плечо. – Иди-ка ты, правый Ю, спать туда, где положено…
Разведчик быстро открыл глаза:
– Разве я спал? Тебе показалось…
– Ну, ну, – она хмыкнула. – Повтори тогда, что я сейчас сказала.
– Тектонические плиты… Подземные моря, – Ю Джин прижал ладони к лицу, но Ева заметила, что он зевнул.
– Молодец. Но все равно возвращаемся по каютам, – она оперлась рукой о гладкие,
Собиралась встать и уйти именно сейчас, чтобы унести с собой тайную ласку ночи. То самое чувство, когда бархатные лапки мягко гладят тебя по спине. Пока правый Ю окончательно не испортил это ощущение, в котором так приятно будет засыпать.
– Завтра у нас уйма дел. Анализ первичных данных, ручные пробы грунта, замеры воздушной среды и вся прочая рутинная работа. Нужно сделать это как можно быстрее, чтобы отправить ваш «Иллюзион» на Землю, где пострадавшим окажут более квалифицированную помощь. Рассиживаться некогда… Лучше всего уложиться в один день, чтобы уже завтра к ночи ваш «Иллюзион» мог стартовать. А мы – отправиться к поющему облаку…
Тишина вдруг стала невыносимо колючей.
– Прости, – сказал Ю Джин с напряжением, – Ни завтра, ни через два дня…
– О чем ты? – удивилась Ева, чувствуя, как неприятный холодок подбирается к ее сердцу. Предчувствия ее не обманули.
– Мы не можем покинуть Пятую Лебедя, – голос Ю Джина звучал виновато и безнадежно. – Это приказ. Не покидать Пятую до выяснения обстоятельств. Так немногословно ответили из управления. И добавили: «Выяснения своими силами». Я думаю, они боятся. Не было еще такого, чтобы на заболевших людей не действовали никакие земные препараты. Поэтому они подстраховываются, и наш звездолет просто не взлетит с этой планеты. И ваш теперь… Тоже…
Это плохо. Так плохо, что всего ужаса ситуации Ева Гомес не смогла отразить в первую минуту полученного известия. Курс звездолета выстраивается с Земли. Без команды далекого диспетчера машина и с места не сдвинется. А прикажут: тут же аннигилируется, разлетится на молекулы.
– Ты заманил нас в ловушку, – выдохнула она, тут же подумав о Ешке и ожидающих синхрониста двадцати четырех кошках. – И что самое ужасное: сделал это втемную. Воспользовавшись «холодным» индексом нашей экспедиции.
Правый Ю дернулся, столбик света от налобного фонарика прочертил зигзаг далеко в темноте.
– Я не знал, кого именно направят ко мне на подмогу, – сухо процедил он. – И что в экипаже будут девушки. Вы просто пролетали мимо. Будь тут что-то вопиюще аномальное, мы бы смогли разобраться сами. Но все роботы, побывавшие здесь, в один голос передавали, что Пятая прекрасно подходит для обитания человечества. Ее исследовали вдоль и поперек. Многократные анализы – воздуха, почвы, всего, что только можно, – не показывали никаких отклонений. Вы же знаете, сколько исследований проводится в новых мирах, чтобы отправить туда «человеческий фактор»…
– Фактор нельзя отправить, – машинально поправила его Ева. – Тем более – человеческий.
– Что?!
– Фактор – это причина, обстоятельство, движущая сила какого-либо процесса, определяющая его характер или отдельные черты. Им можно являться, стать или зависеть от него. Нельзя отправить в новый мир обстоятельство.
Ю Джин казался выбитым из колеи. Он смотрел на Еву одним глазом растерянно, а вторым (тем, с которого только что снял опухоль на аппарате Тишинского), – зловеще. Новый эпителий, сгенерированный в спешке, тянул веко вниз, придавая разведчику вид скособоченный и угрожающий одновременно.