Щит судьбы (Велиcарий - 3)

Дрейк Дэвид

Он кивнул.

–  Мы будем делать то же, что и катафракты. Пугать всех.

–  Черт побери, нет!
– рявкнула она.
– Я хочу, чтобы они избегали неприятностей. Но я хочу, чтобы вы их искали.

Она нахмурилась и кивнула на тела мертвых и лежащих без сознания монахов, которые устилали проспект.

–  Как ты думаешь, вы в состоянии их узнать? Выбрать из обычных жителей?

–  Конечно, - фыркнул Зенон.
– Надо просто искать тех, чей внешний вид смутит даже помоечных котов.

–  Правильно, - Антонина

сделала глубокий вдох.
– Охотьтесь за ними, Зенон. Не надо заходить в переулки - я не хочу рисковать. Ведь эти монахи вполне могут устроить засады на темных боковых улочках. И не надо заходить в кварталы, где живут ортодоксальные греки. Ищите монахов на главных улицах. Сегодня открыт сезон охоты на фанатиков. Ищите их, ловите и хорошенько поддайте им.

Она посмотрела на него горящими глазами.

–  Я хочу, чтобы было много крови, Зенон. Я не хочу, чтобы эти чертовы монахи сегодня прятались по своим кельям. Я хочу, чтобы они валялись на улицах. Мертвые, раненые, покалеченные, с переломанными конечностями неважно. Только чтобы они были насмерть перепуганы.

–  С удовольствием, - ответил Зенон.

Он холодно посмотрел на залитую кровью улицу внизу. Не все лежащие там тела были телами фанатичных монахов. Тут и там он заметил несколько тел в белых туниках, украшенных красными крестами. Их товарищи уже осматривали их, надеясь найти одного или двух живых.

Зенон знал, что в живых не осталось никого из тех, кто упал. В толпу затащили немногих рыцарей. Но те, кого затащили, выжить не смогли бы.

–  С удовольствием, - повторил он. Затем заставил себя успокоиться и спросил: - А что с другой половиной? Что ты хочешь от тех рыцарей?

–  Они пойдут со мной, - ответила Антонина.
– Вместе с Гермогеном и пехотой.

–  Куда?

–  Во-первых, в квартал Дельта. Я хочу посмотреть, что случилось там. Затем - если ситуация окажется под контролем - мы отправимся в квартал Бета.

Она повернулась и посмотрела на Феодосия.

На протяжении всей уличной схватки новый патриарх тихо стоял в нескольких футах за ее спиной вместе с тремя дьяконами.

Она увидела, что он очень бледен. Патриарх и дьяконы расширившимися глазами осматривали результаты бойни на улице внизу. Почувствовав ее взгляд, патриарх резко повернул голову и уставился на нее.

–  Как называется тот монастырь?
– спросила она.
– Я знаю, где он находится, но я не помню, как его называют ублюдки.

Феодосии поджал губы. Он колебался.

Лицо Антонины стало твердым, как сталь. Зеленые глаза напоминали агаты.

–  Ты знаешь, о чем я говорю, патриарх. Он отвернулся и вздохнул.

–  Обитель Святого Марка, - пробормотал. Затем посмотрел на нее просяще.
– Это в самом деле необходимо, Антонина?
– Он показал на улицу внизу.
– Ты ведь уже научила их тому, чему хотела.

–  Я не занимаюсь "обучением", Феодосии, - прошипела она.
– Я

не школьная учительница, поучающая плохо себя ведущих учеников.

Она сделала три быстрых шага и чуть ли не уткнулась лицом в бороду патриарха.

Несмотря на маленький рост Антонины, создавалось впечатление, что именно патриарх смотрит на нее снизу вверх, а не наоборот - так она держалась.

–  Я - палка, устанавливающая власть в Александрии. Я - топор империи.

Она отступила на шаг. Махнула на главный перекресток города.

–  Достаточно просто испугать простых горожан-ортодоксов. Этим займутся Ашот и его катафракты - теперь, после того как мы разогнали толпу. Но эти... эти... эти...

Вся копившаяся в женщине ненависть вырвалась наружу. Ненависть той, которую оскорбляли и унижали всю жизнь те, кто провозгласил себя святыми людьми.

–  Эти вонючие мерзкие монахи - совсем другое дело! Она гневно посмотрела на тела, лежащие на улице.

–  Вавилонская блудница, так?

Когда она повернулась назад, то ненависть уже была под контролем. Теперь Антонина смотрела ледяным взором. Агатовые глаза остановились на Зеноне.

–  Монастырь под названием обитель Святого Марка - это самый крупный монастырь в Александрии. Это также центр экстремизма. Там все фанатики, вплоть до тараканов в погребе. До того как они провозгласили Павла патриархом, он был аббатом того монастыря. Зенон кивнул.

–  Этот монастырь уже ушел в историю, - процедила Антонина.
– К ночи от него должна остаться только пыль. И любой монах, который не успел убежать к тому времени, как мы там появимся, окажется на пути на небеса.

Ненависть вспыхнула с новой силой.

–  Или в любое другое место, куда его призовет вечность. У меня на этот счет свое собственное мнение.

Зенон отошел и подозвал подчиненных, чтобы объяснить им новые задания. Феодосии замолчал. Он давно привык к жестоким дебатам на высших советах церквей, поэтому сразу же понял, что спорить в данном случае бессмысленно. И даже если бы у него не было такого опыта, он не мог бы не понять значения фраз, которые снова и снова вылетали изо рта Антонины, подобно дыму из вулкана. Когда она смотрела на залитую кровью улицу внизу, на ее лице была написана холодная ярость.

–  Вавилонская блудница, да? Я вам покажу шлюху. Вот она я, вернулась в родной город.

И, конечно, снова и снова:

–  Черт побери эту Александрию!

* * *

Когда Антонина и ее эскорт из рыцарей-госпитальеров и сирийских пехотинцев к середине дня добрались до квартала Дельта, их встретил Евфроний. Командующий Когортой Феодоры приблизился к Антонине вместо с Трифиодоросом, офицером, которого Гермоген назначил старшим среди пехотинцев, поддерживающих гренадеров.

Когда он уставился на женщину, сидевшую в седле, она показалась ему похожей на вареного маленького омара - в броне было жарко.