Считай звёзды
Шрифт:
Щелчок двери. Она снова запирается.
Черт.
***
Два дня напрочь потеряны. Понедельник просыпаю, прибираюсь от скуки. Сегодня вторник. Пропускаю уроки, это не совсем хорошо, учитывая моё положение. Придется опять лгать, хотя сомневаюсь, что кто-либо мне вообще верит. Играю с огнем, нет желания проверять на прочность терпение заведующей, надеюсь, она не исключит меня раньше недели проверочного тестирования, на котором будет шанс показать свой хотя бы мизерный уровень знаний.
Звучание телевизора в гостиной не спасает меня, так что вовсе выключаю устройство, оставшись на съедение гребаной тишины, сопровождающейся собственным моральным
Стою на кухне, заваривая чай. Кажется, моя жизнь превращается в череду из сна и распития данной горячей субстанции. Уже тошнит от горького вкуса. Бросаю пакетик в урну, одной рукой опираюсь на край кухонной тумбы, другой пытаюсь поднести кружку к губам, чтобы не обжечь их, но язык всё равно начинает колоть, ведь делаю довольно крупный глоток, когда краем глаз замечаю движение. Настолько не верил в то, что она выйдет так скоро, даже давлюсь, начав морщиться от боли в глотке.
Кашляю, а Райли не обращает на меня внимания, подходя к ящикам, которые выдвигает, находясь в поисках определенной вещи. Не могу перестать драть горло, всеми силами держу дыхание в груди, чтобы как-то прийти в себя. Девчонка в той же одежде, в которой была в воскресенье. Волосы не расчесаны. На разбитой губе ранка, покрывшаяся темной корочкой. Если судить по состоянию лица, то нетрудно догадаться, что сон отсутствовал. Янг не спала. Или, быть может, отрубалась от бессилия, но не надолго.
Прекращаю кашлять, осознав, что уж лучше бы дальше давился, ибо вокруг тишина, сопровождаемая скрипом выдвижных ящиков. Девушка лениво выворачивает одной ладонью содержимое, движения медленные, будто в моей голове происходящее обрабатывается не совсем нормально, но проблема явно в физической активности крольчихи. С моей башкой всё не так плохо. Пока что.
— Ты не забирала таблетки? — окей, больше невозмутимости в голосе и на лице, а так же я занимаю нескованную позу, расслабленно уставившись на Райли. Не уверен, что моя способность изображать непоколебимость сейчас играет мне на руку.
Стучу пальцами по кружке, помявшись с одной ноги на другую, и вновь откашливаюсь, следя за тем, как девушка начинает резче дергать вещи, вовсе выгребая их из ящиков на пол. Такое чувство, что её руки еле заметно трясутся, заставляя меня сделать незаметный шаг назад. Если ей придет в голову ударить меня, то буду хотя бы морально готов сдержать ответную реакцию.
Я, конечно, мудак, но бить девчонку нельзя. Даже если та чертовски сильно херачит.
— Я не могу их найти, — опускаю кружку на столешницу, как бы создавая впечатление, что ничего вовсе не произошло пару суток назад, знаю, насколько это неправильно, но мне проще забыть и закрыть глаза:
— Я помню, они лежали здесь, — окидываю быстрым взглядом кухонные тумбы, постучав пальцами по жесткой поверхности, и опять направляю внимание на Райли, которая рушит мой «неповторимый» порядок, когда вываливает все вещи из ящиков на пол, наконец, находя то, что ищет. Мусорные пакеты. Берет один, рывком отрывая от других. Стучу зубами, сжав губы до бледноты,
Что ж, мне не привыкать к игнорированию. Вся жизнь, как херово отрицание собственного существования.
Оставляю чай, направляясь за крольчихой на второй этаж. Судя по звукам, она в своей комнате, дверь прикрыта, но не до конца, поэтому собираю наглость толкнуть деревянную преграду, чтобы видеть, чем занята девчонка: Райли бродит по комнате с мусорным пакетом особой прочности и собирает грязь. Я вынес отсюда основной мусор, не решаясь трогать остальное, думал, Янг захочет как-то вернуть к жизни испорченные вещи, как, например, поступила с той вазой её матери, которую сейчас она берет в руку и… Бросает в мусорный пакет. Глотаю воду во рту, сунув покрывшиеся холодным потом ладони в карманы кофты. Опираюсь плечом на дверной проем, наблюдая за происходящим. Финчер спокойно ходит от угла в угол, избавляясь без психологической заминки от разбитый и целых цветочных горшков, от самих цветков и растений, даже если они целы. Она проверяет работу ночников в виде звёзд. И они работают, но девушка по какой-то причине всё равно срывает их, оставляя стены голыми, покрытыми лишь бледной краской.
Глубокий вдох. Выдох.
— Мы можем сгонять в торговый центр. Я оплачу покупки, — ей плевать. Она не слушает меня. Будто в её голове первична лишь одна цель — избавиться от всего.
Медленно, но приближается к пианино, на котором оставил тетради её матери, и что-то изнутри толкает меня скорее шагнуть к музыкальному инструменту. Беру записи, сунув под бок, и поглядываю на девчонку, без сожаления избавляющуюся от всего, что я считаю хламом. Но для неё эти вещи вряд ли считались таковыми. Комната пустеет. Она больше не полна красок. Здесь не остается намека на личность, а именно вся эта зеленая, растительная дребедень давала понять, что живущий здесь человек полон своего мира. Индивидуальность исчезает.
Щелкаю пальцами, занимая себя чем-то, пока не приходит хотя бы какая-то мысль:
— Хочешь чай или… — прерываюсь, с настороженностью уставившись на Райли, которая останавливается у лежащего в её ногах кролика. С интересом и ожиданием слежу за тем, как девушка, находясь спиной ко мне, медленно наклоняется. От этой вещи она точно не избавится. Может, отнести в ателье, чтобы игрушку «привели в порядок»? Думаю, это совсем не сложно.
Райли бросает кролика в мусорный пакет.
Ёперный…
Молчу. Ничего не говорю. Янг снимает с кровати всё белье, выбрасывая, после чего собирает осколки кружки с кроликом, так же без задумчивости на лице избавляясь, как от старого хлама. Всё. Комната совсем перестала играть красками. Серая. Безликая.
Финчер поднимает фотографию в разбитой рамке, и оставляет пакет. Я без смущения наблюдаю за лицом девушки, ожидая каких-то внешних перемен, но мускулы остаются неподвижными, глаза слишком туманными, губы ровными. Ничего. Абсолютно.
Девчонка выходит, видимо, решает разобраться с фотографией — единственной вещью, от которой она не способна избавиться. Окей, хорошо, что она в принципе вышла. Слышу, как спускается вниз, сам остаюсь в неприятно-холодном помещении, что долго изучаю взглядом, хмурясь с каждой секундой всё сильнее. Ладно, теперь чувство вины выходит за пределы дозволенного. И мне необходимо сделать что-то, чтобы это дерьмо ушло из меня.