Считай звёзды
Шрифт:
О’Брайен приоткрывает рот, с потерянностью озирает помещение, еле проглотив ком, дабы заикнуться:
— Если мать Райли мертва, — прикрывает веки, хмурясь. — Кто отвечает на сообщения? — вновь смотрит на мать, раздражаясь её спокойствию.
— Митчелл, — женщина пьет воду, находя уместным пожаловаться. — Голова после пьянки болит жутко…
— Почему… — перебивает, пальцами давя на свои больные виски, ведь не может понять. — Почему он не сказал ей?
— Ты чем меня слушаешь? — Лиллиан недовольно фыркает, ибо сын игнорирует её жалобы на здоровье. — Она же больна. Врач запретил. Это может сказаться на её психике, и из первой стадии она
Дилан не знает, о чем и думать. Его голова раскалывается вдвойне сильнее. Он делает шаг к столу, со злостью сверлит взглядом мать, не сдерживаясь:
— То есть, по-вашему, лгать и заставлять её верить, что её мать относится к ней, как к дерьму, лучше?
Лиллиан вздыхает, разочарованно выдав:
— Ты ещё такой ребенок, Дилан.
— Какого хера? — парень пихает ладонью стол, и Лиллиан медленно поворачивает голову, устремив свой стеклянный взгляд на сына. — Вы в своем уме? Ей надо было рассказать, — повторно толкает стол, что приводит стакан женщины в движение. Дилан плюет на чай, решая просто налить воды и отнести девушке таблетки, хотя, о чем это он? Ему срочно нужно покурить. Выйти на свежий воздух, подумать, обработать информацию. В голове каша из мыслей и чувств. Его дергает изнутри, будто он обязан что-то предпринять. О’Брайен не может держать в себе то, что узнал. Его просто…
— Расскажешь ей сейчас, она тут же попадет в больницу, — голос матери бьет в спину, вызывая раздражение на коже между лопатками. Дилан тормозит, нервно перебрав пальцами ткань кофты, и оглядывается на холодный тон, встречая не менее ледяной взгляд женщины. Задним числом О’Брайен осознает. Кое-что. Подвох. Он глотает воду во рту, более не скрывая своей неправильной скованности:
— Ты не просто так мне рассказала, верно? — верно. Она никогда не сделает что-то без толку.
— Это ложь, Дилан, — Лиллиан стучит ногтями по поверхности стакана. Смотрит в ответ на парня, который уже ощущает холод, пробирающийся под кожу, ибо он начинает понимать мотивы. Она будет использовать это в своих целях.
— И теперь ты один из тех, кто ежедневно будет поддерживать ложь.
— Заткнись, — выходит тихо, совсем не угрожающе, из-за чего голос женщины становится громче и увереннее:
— И если Райли узнает, ты тоже будешь в числе тех, кого она возненавидит, — Лиллиан следит за эмоциями сына, она видит его насквозь. Навыки психолога дарят множество возможностей, особенно касающихся чтения людей. И женщина читает парня, который открывает в себе новый уровень ненависти, внешне сильно напоминая свою мать, когда ледяным тоном шепчет:
— Дрянь.
Девушка включает лампу на тумбе. Сидит на краю кровати, перебирая нитки, чтобы подобрать нужные по цвету. Да, у Янг нет сил, но что-то помогает ей удерживать иголку в руках, пока она пришивает ушко кролика на место. В её сердце рождается детская вера, которой она всегда невинно рада. Надежда питает её столько лет, и Финчер счастлива, что может вновь её ощутить внутри себя.
Так что зашивает кролика. Потому что надеется в скором времени увидеть мать.
Дверь приоткрывается. Янг отвлекается от кролика, подняв глаза, и встречается зрительно с заглянувшим в комнату парнем, который… Выглядит немного необычно, может, всё из-за отсутствия нормального сна.
— Чем ты занята? — Дилан скрывает основную причину своей легкой дрожи в руках и ногах, шагает к кровати со стаканом
— Я сказал спать лечь, — тон его голоса странно повышается, когда взгляд натыкается на кролика в руках Райли, и он ставит стакан на тумбу вместе с таблеткой, выхватывая игрушку. — Пей и спи, — мягкий кролик оказывается в его ладони, и те начинает жечь.
Совесть грызет.
Дилан ненавидит ложь.
Слишком большой груз ему приходится тащить в одиночку.
А что сама Райли? Девушка со спокойствием принимает его грубость, понимая, как он устал, поэтому не спорит, медленно выпивая таблетку. О’Брайен делает шаг к столу, без заботы бросив на него кролика, в грудь которого вонзает иглу.
— Ты тоже ложись. Выглядишь плохо, — Янг забирается на кровать, сунув ноги под одеяло, и сидит. Смотрит на Дилана. Тот прячет ладони в карманы кофты. Не находит, что ответить, поэтому наклоняется, выключив настольную лампу:
— Спи, — повторяет, поворачиваясь к ней спиной, и шагает к двери, следя за дыханием.
Финчер изучает его затылок, на языке вертится то, что не желает игнорировать, поэтому обращает внимание парня на себя:
— Дилан? — шепчет.
Пожалуйста, не говори с ним сейчас.
О’Брайен без желания тормозит на пороге, взявшись за ручку двери, и оглядывается, еле заставив себя взглянуть в глаза девушки, которая с невинной добротой растягивает губы, немного болезненно улыбаясь:
— Спасибо.
Это был один из самых сильных ударов в самое сердце.
========== Глава 36 ==========
Ты пожалеешь
Собственный организм выводит из себя. Попытки уснуть были проигнорированы сознанием, что большую часть дня и ночи проводит в осмыслении той информации, заложником которой меня нарочно делает мать. Она знает. Знает, я не смогу свободно существовать, держа в себе столь тяжелую правду, и женщина обязательно воспользуется своим козырем, если ей что-то не понравится. Мой шаг в сторону — Лиллиан начнет действовать. Боюсь, её совести не хватит промолчать. Боюсь, она в порыве гнева расскажет всё Райли, упомянув мою причастность ко лжи, и тогда уже не будет «по новой». У нас с Янг больше не будет возможности «начать». Но сильнее пугает тот факт, что слова матери о причине, почему не стоит говорить девушке правду, действительно реальны. Это одна из самых серьезных дилемм, и мне тяжко переносить разногласия внутри себя самого. Я хочу рассказать ей, но для этого требуется подготовить почву. Чем дольше они скрывают, тем сильнее будет удар. Взрослые и так потянули достаточно, поэтому мне труднее открыть правду, учитывая, что состояние здоровья Райли становилось с каждым годом хуже. Честно, я ебать не знаю, как в данной ситуации поступить, но уверен, что зря Митчелл скрывал от дочери смерть матери. Очень зря. И этот факт лжи ещё аукнется ему. И Лиллиан. И, теперь, мне, если я не придумаю, как преподнести Финчер информацию.
Только восемь утра, а голова уже готова разорваться на куски. Радует, что сегодня выходной. Нет, не радует. Успокаивает. В последнее время мне не особо притягательно чувство радости. Иногда испытываю некое спокойствие. Например, вчера не удавалось уснуть весь день, но, заходя в комнату к Янг, видел, что она спала. Уже что-то. Может, сегодня она будет вменяемой и сможет нормально разъяснить, что произошло с ней той ночью.
Лиллиан со своими шлюхами-подругами не просыхала. Даже этой ночью. Надеюсь, сегодня они свалят. Все.