Щуки в море
Шрифт:
— Враг быть полковник. Враг стать генерал, — Виктор поддержал шутливый тон боевой подруги, но было прекрасно видно, насколько он рассержен. — Я иногда захожу в Интернет почитать, что там у чеченцев делается. Ну, дурь всякую пропускаю, а вот как жить стали — интересно. По-ихнему я только несколько слов знаю, но они иногда фотографии ставят, а некоторые вообще по-русски пишут. Вчера смотрю — что за дом такой? Не Чечня абсолютно! И в тексте под фото фамилия знакомая и что-то типа «Да покарает его Аллах!» Знаете, я хоть и не мусульманин, но присоединяюсь.
— Так что
— Да какой он «наш»! Если бы десантник или хоть мотострелок, а то «вован»[22]! Срочники у них ещё ничего, но офицеры с генералами… — Виктор явно собирался изречь нечто непечатное.
— Я тоже в курсе, что армейцы с «вованами» друг друга недолюбливают, — заметила Алина. — Ну и?
— Не в «недолюбливают» дело. Этот гад нам такую свинью подложил! Ты знаешь, что не все чеченцы были за террористов? Что были тейпы и за нас, и просто нейтральные, которые «федералов» к себе не пускали, но и боевиков тоже?
— Знаю, — кивнула девушка. — Со мной на одном курсе парень из Чечни учился, он как раз из такого тейпа был.
— Ну вот. Как говорится, «работает — не трогай». А этот урод приказал зачистку провести в таком нейтральном ауле. МВД же, они все гнилые какие-то, и аж кющать не могут, если у кого-то, кроме них, оружие есть! А какой чеченец без оружия? Оно вообще у любого мужика должно быть.
— И не только у мужика, — уточнил Артур, явно имея в виду Алину. — Вообще то, что «совок» сделал с русскими — это почти геноцид! «Обкомычи», конечно, всех гнобили, но русских — больше всего. Другое дело, что разрешить оружие — это должен быть не первый этап, а второй. Первый — разрешить просто самооборону, — он вспомнил Костю Евменьева. — Вот присосался же госупырь к этой пресловутой «монополии на насилие»!
— А ведь даже монополия не исключает частичного делегирования полномочий, — Алина поняла, что имеет в виду Артур. — Так что, «вованы» провели зачистку, и после этого аул перешёл на сторону боевиков?
— Типа того. Стали всем «федералам» мстить, а мы-то рядом располагались! Эти гады всё разгромили и уехали, а я отрезанные головы товарищей по утрам нахожу… — Виктор сжал кулаки и какое-то время сидел молча.
— А дом-то при чём тут? — наконец решился спросить Артур. — В нём этот генерал, что ли, живёт?
— Не «живёт». Наезжает с двумя такими же уродами раз в неделю-две, — разъяснил немного успокоившийся Виктор. — Даже зимой иногда. Приезжают утром, выпьют-закусят, шашлык-машлык, и вечером обратно. Дом, кстати, недалеко от Москвы, — он назвал деревню.
— Привет! — вошла Ната, у которой был свой ключ. — Ну вы и накурили! — она распахнула окно. — Опять, что ли, военный совет?
* * *
— Они все один другого стоят, — продолжал рассказывать Виктор. — Один, получается, своим полицайским рвением наплодил нам врагов на ровном месте. Другой — вообще военный преступник и подлец к тому же! Мирных жителей расстрелять приказал, представляете? Тут уж, конечно, шумиха поднялась, исполнители под трибунал пошли, да только сам полкан выскользнул! Нет, за чеченцев-то
— А третий «чёрный полковник»[23]? Тоже «вован»? — спросила помрачневшая Ната, живо представившая себе, как её тащат к расстрельной яме только за то, что какому-то бонапартику захотелось выслужиться.
— Они все трое «вованы», только генералы уже, а не полковники. Третий тоже в Чечне был, там и сдружились. «Рыбак рыбака видит издалека».
— Да небось никто больше с ними дружить не хочет, вот и приходится между собой, — предположила Алина. — А этот третий — он что, тоже каратель?
— Будешь смеяться, но да! Только не в Чечне отметился, а в Москве, ну, тогда же, — Виктор многозначительно посмотрел на Артура.
— Всё понятно, — на лице друга появилось выражение, не предвещавшее ничего хорошего. — Накрыть их можно только в этой деревне, так? Только «Кедра» больше нет, мы же его сбросили тогда.
— Да и там не накроешь! Они ж с охраной постоянно, — досадливо поморщился Виктор. — Думаешь, откуда я всё это знаю? Чеченцы обсуждали, сошлись в итоге на том, что тут полноценная войнушка нужна, а они уже с нами более-менее замирились и не будут класть простых солдат. Казалось бы, враги, а надо же…
— Это ещё вопрос, кто тут больший враг! «Не между народами различай, а между слабостью человеческой и злом государевым», — Алина вспомнила напутствие Регины Аскольдовны.
— Да не в этом вопрос, а в том, что вообще никакого вопроса нет, — Виктор нервно закурил и безнадёжно опустил голову. — Ну что мы сделаем втроём? Ната не боец, да и вчетвером ничего бы не сделали — автоматов же нет, только два пистолета у нас с Артюхой. Да и не буду я в солдат стрелять, они-то ни в чём не виноваты. Блин, прямо хоть «ядрёную бонбу» на них сбрасывай!
— «Скатертью, скатертью хлорциан стелется и забирается под противогаз. Каждому, каждому в лучшее верится, падает, падает ядерный фугас!» — шутливо пропел Артур.
— Хлорциан не годится, — с неожиданной серьёзностью возразила Алина. — Очень раздражающая штука, сразу на свежий воздух выбегут. Подобного рода газы работают только тогда, когда бежать некуда. В газовой камере, например, или если сразу большая площадь накрыта, как в Первую мировую. Но подсказка на самом деле в той же песенке, только чуть дальше, — она взяла гитару и исполнила:
Скатертью, скатертью дифосген стелется
И забирается в ухо, нос и глаз.
Каждому, каждому в лучшее верится,
Но не у каждого есть противогаз!
— Линка, ты что, серьёзно? — недоуменно посмотрел Виктор. — Предлагаешь газом травануть? Дифосгеном этим самым?
— Так я же химик, а не десантник! Как там Марк Твен выражался? «Для человека с молотком всё выглядит как гвоздь». Только не дифосгеном, а просто фосгеном, сейчас как раз ноябрь, даже днём не больше пяти градусов.