Сделай что сможешь. Развивая успех
Шрифт:
Глава 10
по просьбе читателя информирую о времени действия: в 10 главе середина марта 1870-го года.
Встречал нас Михаил Константинович с распростёртыми объятиями (в прямом и переносном смысле):
— Баронесса, наконец-то я могу лицезреть вас в своём доме!
Изысканный поклон ей, поцелуй ручки и тут же внимательный взгляд на меня. Блин, чем-то он мне купца Кузнецова напоминает. Наверно, тем, что выглядит истинным миллионером: одет дорого и со вкусом, улыбчив и, как большинство купцов, дороден, а окладистая борода компенсирует недостаток
Я, как гость, представился первым, а Сидоров от моих слов почему-то замер, секунду подумал, пожимая мою руку, и, удивлённо распахнув глаза, воскликнул:
— Бог ты мой! Неужели я вижу золотого сибирского мальчика? Ох, простите! — сразу же поправился он. — Вы, конечно, не мальчик, просто иногда вас так называют.
Да-а, Сашок, вот она, слава, и нарисовалась. Ты думал, пройдёт как минимум лет десять, и она расцветёт во всей красе, представляя тебя гением, предвосхитившим своё время, но действительность постоянно опережает твои самые смелые пожелания: уже второй совершенно незнакомый тебе человек, в безумной дали от Сибири, узнаёт тебя. Сначала купчиха Занадворова, теперь Сидоров.
Причём, что интересно, Михаил Константинович, произнося свою фразу, выглядел и удивлённым, и смущенным одновременно. Не ожидал увидеть мою персону сегодня? Забавно. Может, в этот раз киса позвала меня с собой не для развлечения и исполнения каких-то хитрых замыслов, а с другой целью?
— Ничего. Это необидное прозвище, и я к нему даже привык.
— Тогда простите и за то, что сразу не представился. — Купец сделал резкий кивок наподобие дворянского (среди купечества такое не принято): — Михаил Константинович Сидоров.
— Рад знакомству, Михаил Константинович. — Мы пожали друг другу руки, и я постарался выразить свою заинтересованность в столь близких контактах. — Давно собирался с вами встретиться, да всё дела отвлекали.
— Приятно это слышать. Сибиряки должны держаться вместе. Сам, как узнал, что вы в Петербург едете, хотел приглашение послать, да заботы, будь они неладны, навалились. Но ведь что удивительно: я только-только прочёл письмо из Красноярска, от Василия Дмитриевича Касьянова, в котором он упоминал и вас. И тут вы пожаловали.
Касьянов, Касьянов? Ё-малай, да это же настоятель кафедрального Богородице-Рождественского собора в Красноярске! Вот уж никогда бы не подумал, что и через церковь информация из Сибири в столицу просачивается.
— Надеюсь, плохого он обо мне не писал?
— Нет-нет, исключительно хорошее. Рассказал, как живут дети, принятые вами с Софьей Марковной на иждивение.
— Это интересно! Перескажете?
— Конечно, но давайте пройдём в гостиную.
О-о, а у Сидорова есть на что посмотреть. С уверенностью могу сказать: такое мне видеть доводилось лишь в музеях. Огромная гостиная превращена в какой-то гибрид пещеры древних людей с археологическим, хм… или, скорее, с этнографическим музеем: потолок орнаментом разукрашен, обои с умыслом подобраны, по стенам развешаны костюмы народов Севера вперемежку с оленьими рогами, тут же примитивные луки и колчаны со стрелами висят, рядом стоят бивни мамонтов,
Стеллаж огромный вдоль одной из стен выставлен, а на нём экспонаты разные лежат. Изделия народных промыслов Крайнего Севера и Сибири представлены: всякие забавные поделки из кости, дерева и оленьих шкур. А ещё продукты горной промышленности: соль, слюда, каменный уголь, образцы руд и минералов. Серебряный слиток лежит, грубо отлитый, и даже золотой самородок имеется, и немаленький. О, а вот здоровый кусок графита выставлен, весом килограммов десять, а за ним в банке, похоже, нефть.
Это что, Михаил Константинович всем гостям показывает, чем наш Север и Сибирь богаты? Ха, да-а уж. Реклама — наше всё!
В центре гостиной полукругом стоят несколько диванов, укрытые шкурами — оленьими и волчьими, даже шкура белого медведя есть. На полу меж диванов шкуры тоже навалены, и на них стол стоит, к банкету готовый. А обращено это уютное гнёздышко лицом к огромному камину, чтобы хозяева и гости, пируя, могли огнём любоваться.
Чёрт! Я лишь сейчас заметил, что у камина живой человек сидит — самоед в национальной одежде, с трубкой в зубах. Думал, тоже экспонат, раз неподвижен, а он, оказывается, что-то жарит в камине, и, судя по запахам, что-то мясное.
Сидоров, решив, что мы с баронессой наконец закончили осмотр представленных экспонатов, широким жестом пригласил нас за стол:
— Дорогие гости, прошу, присаживайтесь и отведайте блюд, доселе вами невиданных.
Мы с кисой, устроившись на диване, с интересом оглядели стол.
— Северные яства, поверьте, очень вкусны и питательны, хоть и готовятся порой, казалось бы, из совершенно несъедобных продуктов.
— Надеюсь, гостеприимный хозяин расскажет нам, чем собирается гостей потчевать? — с улыбкой посмотрела на Сидорова киса.
— Расскажет! — отметая всякие сомнения, мотнул головой Сидоров. — Обязательно расскажет! Но только после того, как гости отведают угощения.
Я посчитал, что стесняться смысла нет, и первым стал накладывать в тарелки кушанья, расставленные на столе: сначала баронессе — ложечку из одного горшочка, ложечку из другого, ложечку из третьего, потом и себе. Мясных и рыбных закусок положил по кусочку каждому. Тут, похоже, и оленина, и медвежатина, и солонина разная имеется. Отдельно я в свою тарелку морошку с клюквой подсыпал, люблю этими ягодами мясо заедать, они добавляют своеобразия.
Михаил Константинович налил Кошелевой вина, а у на меня спросил:
— Простите, Александр Владимирович, вы водку употребляете? Чистейшая северная, на ягеле настоянная.
— Ну раз на ягеле, тогда не откажусь.
Водка действительно оказалась выше всяческих похвал. Не знаю уж, как на ней отразился олений мох — ягель, особого привкуса или необычного послевкусия я не заметил, но в целом напиток оказался очень приятным. А вот какими кашами нас угостили, осталось непонятно (или это икра овощная, в смеси с зёрнами?). Вроде много где мне по нашему Северу доводилось бродить, но подобного не встречал. Не скажу, что невкусно, скорее необычно, с чем-нибудь из ранее пробованного тяжело сравнивать. Хозяин в трапезе от нас не отставал, ел за обе щеки и лишь поглядывал на нас с улыбкой да слушал, как мы обмениваемся впечатлениями.