Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

Данилюк Семён псевдонимом

Феликс безнадежно поморщился:

– Даже не дернулся. Умный.

– Причем тут?...

– Он по первым словам, как ему объяснять начали, что хотим, чтоб на нас работал, понял, что ребята мои - исполнители. Потребовал для разговора заказчика.

– То есть свою работу решил на меня переложить? Ты хоть понимаешь, что, появившись перед ним, если не сумею договориться, я засвечусь перед Балахниным(?).

Феликс, отодвинув от глаз кисть, оценил работу.

– Если ты с ним не договорищься,

я его так и так отсюда не выпущу, - неприязненно сообщил он. Иван похолодел:

– Погоди, шо значит?.. И для чего? Он же наверняка не знает, кто взял, куда привезли. Мы так не договаривались.

– А мы об этом вообще не разговаривали. Только здесь две большие разницы. Одно дело - был человек и пропал с концами. Ищи-свищи. Другое - похитили и вернули. Вычислить кто, не хитро. А мне война с Балахниным дорого станется. Не та сила. И если кто мне ее навяжет, с того спросится. Так что уж расстарайся. Сам ведь пожелал - без страховки!

Он с откровенной угрозой глянул желтоватыми зрачками на взопревшего Листопада и, не желая тратить время на пустые препирательства, постучал ногой о пол.

Открылся люк, снизу полыхнул свет. И Иван спустился в подвал, оказавшийся меблированной комнатой. Двое "качков", по знаку Торопина, поднялись наверх и закрыли за собой люк.

Перед Иваном за столом сидел директор Хачимовского глиноземного завода Борис Григорьевич Фельдман - пасмурный пятидесятилетний крепыш с крупной залысиной. Маленькими живыми глазками он вгляделся в незнакомца.

– Что ж, давайте знакомиться, - стараясь держаться с развязной победительностью, предложил Иван.

– Не надо. Я Вас узнал. Видел пару раз по телевизору, - перебил его Фельдман.
– Только полагал, что Вы поумнее.

– Это почему такой вывод?
– невольно оскорбился Иван.

– Да по всему. Начнем с угроз этих детских - огласить, что у меня любовница!
– Фельдман поморщился пренебрежительно.
– А то моя Нора не догадывается. Ну взрыднет. Фикусом в меня для порядка запустит. Волосы вырвать, и то поздно. А насчет других, - я ведь директор комбината, а не раввин, чтоб за свою нравственность отчитываться.

– Но труп-то - это серьезно, - поднажал Иван.

– Не серьезней, чем когда сбил. Дорожное, оно и есть дорожное. Неужто полагаете, что Балахнин позволит своего директора за двухлетней давности аварию в тюрьму упечь? Или у него своих адвокатов и прокуроров мало? А если и сможете посадить, так мне это дешевле встанет, чем за здорово живешь собственного шефа сдать.

– Не дешевле, - в голосе Листопада Фельдман уловил нечто, что заставило его встревоженно напрячься.

– Даже так?
– протянул он. Поджал полные губы.
– Тогда и вовсе жалко из-за дурака ни за что погибнуть. Скажи, что ты от меня хочешь? - Помочь отобрать у Балахнина завод, - поколебавшись, объявил Иван.

– Что-нибудь подобное и ожидал!
– Фельдман безнадежно покачал округлой головой.
–

Что ж вы за поколение такое безбашенное? Неужели трудно, прежде чем "наезжать", хоть полюбопытствовать, кто чем помочь может? А теперь и меня к стенке, считай, поставил, - он ткнул на люк, - и для себя ничего не выгадаешь. Потому что реальных полномочий моих!...
– он показал кончик желтоватого ногтя.

– Знаю, - оборвал Листопад.

– Знаешь?
– удивился Фельдман. Пригляделся обнадеженно.
– Тогда нуте-с?

Листопад коротко изложил свой план. По мере того как он рассказывал, скепсис на лице Фельдмана уступил место сначала интересу, потом любопытству, наконец - восхищению.

– Слушайте, план такой нахальный, что может осуществиться, - оценил он. Прищурился насмешливо.
– Но мне-то всё это зачем? С чего Вы взяли, что я сначала для виду ни соглашусь, а после, прямо отсюда, не побегу к Балахнину?

– Тогда б Вы об этом не говорили, - отрезал Иван, пробудив на лице собеседника подобие улыбки.
– Да и не за что Вам его любить. Завод-то он из-под Вас увел. И из директоров, по моим сведениям, на ближайшем годовом собрании готовится сместить.

Он натолкнулся на набычившийся взгляд, подмигнул:

– Сведения точные. Как видите, не вовсе с наскока.

– Да! Это на него похоже, - с внезапным ожесточением подтвердил Фельдман.
– Я на заводе двадцать лет. Со снабженцев начинал. Под себя акционировал, на плаву удержал, когда вокруг всё валилось. А этот залетный пришел и - силой, через колено! Пакет акций пообещал выделить, - слова на ветер! Зарплату положил...
– он потряс коротким пальцем, - десять тысяч долларов! Это мне-то, который хозяином всему был. Как кость собаке кинул!

Он сбился, смущенный порывом чувств, что позволил себе перед чужим.

– Теперь вижу, получится у нас, - констатировал Иван. - Может быть. Только Балахнин такое не спустит. Риски для меня непомерно высоки.

– А мы их промерим. Сколько хотите?

– Миллион двести тысяч, - без задержки объявил Фельдман. Отвечая на незаданный вопрос, леконько стукнул себя в область печени. Болезненно поморщился.
– Двести тысяч за физический ущерб. Два удара. Я своё здоровье ценю.

Листопад согласно кивнул.

– Есть еще дополнительные условия...

– Принимаю!

Фельдман неодобрительно покачал головой:

– Что ж Вы такой чересчур быстрый? Учитесь дослушивать. Я в том числе имею в виду, что всё это может срастись только при поддержке губернатора. Балахнина он не любит. Не за что. Раньше-то от меня хороший процент имел. Но и против него пойдет только, если будет команда сверху. Он за Хасбулатова играет. Сможете найти выход?

– Придется, - процедил Иван.

Еще затевая комбинацию, он понял, что не миновать идти на поклон к всемогущему спикеру, который давно уже заманивал Листопада на свою сторону.