Сделка с профессором

Краншевская Полина

– Не подходи, – бубнил он, пятясь на карачках. – Не смей.

– Больно ты мне нужен, – фыркнул Эдман, прошел к окну, открыл его и уселся в кресло возле столика, где стоял бокал вина. – Поднимайся и тащи свою жирную задницу сюда. Потолкуем.

Держась за стену, Лавинас медленно поднялся и, с опаской косясь на Эдмана, нетвердой походкой приблизился к столику. Он занял соседнее кресло, дрожащими руками схватил бокал и залпом осушил его.

«Демон задери! Надеюсь, Сонар не отравила его», – выругался про себя Эдман, но внешне

ничем не выдал беспокойства.

– И давно ты промышляешь совращением адепток? – небрежным тоном спросил он, исподтишка наблюдая за реакцией Лавинаса на выпитое.

Тот пока не подозревал о необычных свойствах вина и даже немного приободрился, вытирая широким рукавом халата кровь на лице.

– Тебе-то что? Ну взяла у меня пара тупоголовых девок в рот, и что теперь? Невинности я никого не лишал. Этим уж пусть их максисы занимаются. Никто ничего доказать не сможет. Адептки будут молчать. Так что оставь меня в покое, я порядком устал.

Лавинас и не думал раскаиваться в своем неприглядном поведении, явно привыкнув к полнейшей безнаказанности.

– Вот значит как, – с задумчивым видом протянул Эдман, потирая подбородок. – Что ж, тебе явно сегодня не повезло. В этой трости спрятан записывающий артефакт, и я успел зафиксировать все, что здесь недавно произошло, как собственно и твое последнее заявление. Завтра я отправлюсь в магическую комиссию Финара и предоставлю им неоспоримые доказательства твоей вины. Знаешь, что будет дальше?

Лавинас побелел и спал с лица, его пухлые губы затряслись, темные глаза округлились.

– Ты… – начал бубнить он, проведя широкой ладонью по густым черным кудрям, взлохматив их. – Ты не посмеешь. Не сделаешь этого. Нет.

– С чего вдруг? – вскинул левую бровь Эдман. – Лично мне ублюдки вроде тебя поперек глотки. Была бы моя воля, придушил бы без всякого судебного разбирательства.

Он стиснул кулаки так, что суставы хрустнули, а Лавинас отпрянул и вжался в спинку кресла.

– Но закон нарушать нельзя, – продолжал Эдман, вздохнув с сожалением о таком непреложном факте. – Поэтому тобой займутся те, в чьи обязанности это входит. А я прослежу, чтобы тебя постигло достаточно суровое наказание.

Лавинас гулко сглотнул и проблеял не хуже ягненка, перепуганного злым волком:

– Не надо. Пожалуйста. Я все сделаю, только не заявляй на меня. Хочешь денег дам? Отдам все что есть. Умоляю.

Эдман посмотрел на него с ненавистью и презрением, втайне мечтая разобраться с подонком так, как это делали в армии с теми воинами, кто осмеливался совершить насилие над беззащитными женщинами в селениях, где случалось квартироваться полкам.

– Ты можешь засунуть свои деньги куда подальше, – процедил он, сверля преподавателя географии испепеляющим взглядом. – Если хочешь, чтобы эта история осталась между нами, будешь делать то, что я скажу. Понял?

– Да, да, – с готовностью закивал Лавинас, подобострастно глядя на него. – Все что скажешь.

 Эдман

глубоко вдохнул и про себя помянул недобрым словом Вилмора, втянувшего его в эти перипетии бытовой действительности закрытой школы для дайн. Если бы не расследование, он никогда бы пошел на сделку с таким неисправимым мерзавцем, как Лавинас. Но выбирать не приходилось, и Эдман сказал:

– Протяни руку.

Лавинас затрясся и с опаской посмотрел на него.

– Живо! – вышел из себя Эдман, рванул увесистую руку преподавателя и вогнал в палец специальную иглу. Лавинас вскрикнул и попытался высвободиться, но Эдман держал крепко. Он прошептал формулу особого заклинания и отпустил ладонь.

– Теперь ты будешь откровенен со мной до конца и не проболтаешься о нашей беседе, – сказал он и уселся в кресле удобнее. – Помнишь Викторию Творф? Она окончила Камелию полгода назад.

Лавинас смотрел на него с ужасом и никак не мог сообразить, о чем его спрашивают, но потом как будто очнулся и ответил:

– Да, была такая. Смазливая дура. Вечно вертелась возле Анны. Та любит, чтобы адептки перед ней лебезили и в рот заглядывали. Использует их как прислугу, которая ей не по карману.

– Ясно. Ты водил ее сюда? Принуждал к чему-то?

 Отведя взгляд, Лавинас хотел соврать, но заклятие не позволило, и он выпалил:

– Да. Она весь прошлый год бывала у меня время от времени. Я только с выпускницами позволяю себе иногда лишнего. Сунулся к Творф, а она и рада стараться. Сама от этого удовольствие получала. Так что нечего на меня так пялиться. Все они здесь шлюхи подзаборные, только к каждой свой подход нужен.

Эдману хотелось поскорее закончить разговор, и он нетерпеливо переложил трость из одной руки в другую.

– Ты виделся с Викторией после того, как она покинула школу?

– Только один раз, когда отмечал юбилей в закрытом клубе в Финаре. Она со своим хозяином приехала. Девка явно в тот вечер перебрала лишнего. Все хохотала и напропалую флиртовала со всеми подряд. Даже мне рукой махала, но я сделал вид, что знать ее не знаю. Мне проблемы с ее максисом без надобности. Но Анна к ней подошла и даже побеседовала о чем-то. Хотя Творф быстро увел ее хозяин, так что долго они говорить не смогли.

– Ясно. Что-то еще можешь сказать о Виктории?

– Нет, – покачал головой Лавинас. – Понятия не имею, что с ней сейчас. Но Анна как-то говорила, что получала от нее письмо. Может, она больше расскажет.

Внезапно Лавинас схватился за живот, согнулся пополам и выдохнул:

– Всесильный Эльвин! Какая боль! Привис помоги! Погибаю!

Эдман подлетел к нему и быстро протараторил сканирующее состояние организма заклятие, боясь, что Сонар все-таки влила в бокал яд. Но все оказалось не так страшно. Подлитое зелье вступило во взаимодействие с алкоголем, что усилило его свойства во много раз и быстро оказало эффект на пищеварение преподавателя.