Седьмая часть тьмы
Шрифт:
– Я вам признателен, Хейз. Такого дерьма я не видывал давно, с тех пор, как вкалывал на дядюшкиной ферме. Восемьсот свиней. А эта парочка клоунов превзошла их играючи.
– Сэр?
– Господи, да в Голливуде их вышвырнули бы за дверь до обеденного перерыва, а тут они морочили голову столько лет!
– Ф. Д. Л. взял в руки фотографию.
– Убожество! Оборотная сторона Луны, да? Простаки из Вашингтона, куриные мозги! Кулидж оставил нам прекрасную работенку - разгребать все это дерьмо с веселой песенкой и церемонными поклонами, просто китайская опера.
– Вы считаете, что Машина…
– Надувательство чистой воды! Постойте, - он
– Дружище, вы… Да нет, не может быть! Вы и впрямь верите в эту галиматью?
– Я не ученый, сэр, но наш подкомитет по научным исследованиям считает данное направление весьма перспективным…
– Послушайте, Хейз! Я человек простой и не хочу притворяться, что разбираюсь во всяких там формулах и химических теориях. Но в людях я знаю толк. Не спорю, может, на бумаге все выглядит и убедительно, но здравый смысл есть здравый смысл. Я где-то слышал, что по этим формулам и шмель не должен летать, а вот ведь летает! Господа из научного подкомитета просто боятся посмотреть правде в глаза и признаться, что их провели. А этот фокус с супербомбой! Дескать, если она не взорвется, значит, сработала их великая и могучая Машина. Беспроигрышная игра. Слава, слава яйцеголовым!
– Но, сэр… а если она взорвется?
– Вы сами понимаете, что говорите чушь, Хейз! Даже если треклятая бомба и существует, то уж не в тысячу тонн силы. И потом, разве может Россия воевать на два фронта? Зачем? Бессмысленно даже в геополитическом смысле, не говоря о военном. России хватит Китая до конца века, да еще Коминтерн… Нет, это безумие - предполагать, что Россия может на нас напасть. И потом, пусть у нас нет супербомбы, зато много других.
– Значит, вы не собираетесь что-либо предпринимать, сэр? Должен заметить, что сведения о какой-то намечаемой акции в Нью-Йорке мы получили и из традиционных источников.
– Я не говорю, что такой акции не может быть вовсе. Авантюристов предостаточно. Вывести из строя передатчик на Эмпайр Стейт Билдинге - заманчивая цель для какого-нибудь лунатика. Что ж, в этом случае предложение нашей парочки имеет смысл.
– Может быть, стоит принять дополнительные меры?
– Разумеется. Пусть этим займутся в Пентагоне - поднимут в воздух противолодочные дирижабли, бомбят все подозрительные цели, устроят учебную тревогу, ну, и остальное, что полагается. Да, и пусть сегодня ньюйоркцы поскучают без радио. Профилактические работы, придумайте сами.
– Да, сэр.
– Выше голову, Хейз! В конце концов, сегодня мы сэкономили налогоплательщикам пятнадцать миллионов долларов. Не так уж плохо, верно?
20
– Дюжина пластинок. Надеюсь, испорченных не будет, - Константин с гордостью протягивал стопку кассет. Ни одной пластинки не испортил, все удалось с первого раза. Как всякий человек умственной работы, он особенно радовался, когда получалось что-то сделанное собственными руками, и получалось хорошо. Впрочем, удивляться нечему. Оборудована лаборатория у принца добротно, и он выполнял процедуру нанесения эмульсии на пластины почти автоматически, думая только, зачем это все Петру Александровичу. Фотопластины с новой эмульсией, теперь еще Лейба с волшебной лампой. Одно с другим вообще-то вяжется: подсвечивать невидимыми лучами и фотографировать. Нужно срочно брать патент на эмульсию, такую, какая есть. Шпионские фотографии. Или прожектор невидимых лучей установить на цеппелине и снимать, снимать… Но зачем пластины сегодня? Лампы-о нет.
– Я хочу сфотографировать звезды, - отвечая на невысказанный вопрос, принц аккуратно складывал пластины в специальный сак.
– Есть красные звезды, почему бы не быть и черным? Я тебе не показывал - этой весной я приобрел десятидюймовый рефлектор ньютоновской системы. Он не здесь, в Ольгино. Купол поставил небольшой, часовой механизм. Не Пулково, конечно, но если дело пойдет, я в нашем имении в Гаграх построю настоящую обсерваторию, поближе к низким широтам. Или, - он усмехнулся, - на новых землях.
– Астрономия? Я не думал об этой области применения эмульсии. Замечательная идея, - сказал с воодушевлением Константин. Воодушевление было несколько нарочитым, но все-таки… Звезды - это объяснимо. Раньше у принца тоже был телескоп, не десятидюймовый, а поменьше, любительский, на массивной треноге, с объективом-линзой, он помнит, как впервые увидел огромную луну, испещренную кратерами, кольца Сатурна, мириады звезд млечного пути. Казалось, век не налюбуешься. Но в городе с его вечно блеклым небом фантазии насчет ночей звездочета забывались. Многое забывалось.
– Время позднее, ты, полагаю, устал?
– принц не спрашивал - утверждал.
– Отдыхай. Генрих говорит, ты спозаранку ему рыбалку обещал?
– Обещал, - Константину завтрашняя рыбалка казалась уже излишней, но слово есть слово.
– Утро теперь позднее, не июнь. Половим рыбку, не опоздаем.
– Надеюсь. Давно не ел казацкой ухи. Ах, досадно, - принц с огорчением посмотрел на часы.
– Совсем мы тут обо всем забыли.
– О чем?
– Константин недоуменно смотрел на Петра Александровича. Никаких дел на нынешний вечер сегодня не планировалось. Ни игр на свежем воздухе, ни шарад, ни постановки живых картин. Все осталось далеко-далеко.
– Сегодня же Вабилова награждают. Нет, никак не успели, пропустили безнадежно.
– Завтра в газетах прочитаем, - Константину стало совестно. Вот Петр Александрович, немолодой человек, а радуется за Вабилова, гордится, а он? Завистлив, завистлив человек, он и вспомнив, стал бы включать радиоприемник - вопрос.
– Газеты… Газеты напишут…
Константин разделял нелюбовь принца к нынешней прессе. Сплошной официоз, ни одного живого слова. Величие русской души, миссия освобождения славян, благоденствие народа при неусыпном попечительстве мудрой власти. Победные реляции с фронтов. И о погоде. О погоде тоже врали безбожно, но без той угодливости и раболепия, как об остальном. Менее гнусно.
– Ее, наверное, на граммофон записали, речь. Услышим, думаю. И синема - хроника…
– Консервированные новости, - принц закрыл сак.
– Ты иди, что тебе меня ждать. Я, может, совсем эту ночь спать не стану. Значит, проявить пластины следует до завтрашнего полудня?
– Чем скорее, тем лучше. Раствор для проявления я приготовил, он двойного действия - сразу и фиксирует. На десять минут нужно погрузить пластинку.
– Я помню, Константин, спасибо, - принц составил точную, по пунктам, инструкцию для себя, Много, много на небе звезд. И места много для черных, невидимых. Опять же, пылевые туманности…