Седьмая принцесса

Фарджон Элинор

— У-ху! У-ху! — послышалось в ответ. — И не скажу, и не выйду, если не пообещаете взять меня и Майка с собой.

— Что ж, — сказал Дик и повернул ключ в двери. Кристи выбежала из дома, а за ней мохнатый терьер, худой и весёлый пёсик с любящими глазами.

Фермер схватил Кристи на руки и принялся целовать, а она ласкалась к нему, приговаривая:

— До свиданья, отец. Я ухожу. Я иду на реку Муррей с этими людьми и животными.

— Ну, хорошо, хорошо, — согласился Фермер. — Только возвращайся домой засветло.

— Это

я вам обещаю, сэр, — сказала Одри.

Тут к ним подошёл сэр Джон, держа в руках свой сверкающий щит, и, поглядев серьёзно на Кристи, спросил:

— Это ты, милое дитя, можешь провести нас к реке Муррей?

— О да, — отвечала Кристи так же серьёзно, — но только до сада в лесу. Дальше я никогда не ходила.

— Дик, — сказал Рыцарь, — нам помогают волшебные силы. Пойдёмте, дети.

И он зашагал вперёд, куда показала Кристи, а Кристи и Барби побежали за ним, а Дик и Одри поспешили за ними, а поросёнок Поль, курочка Эмили, котёнок Руфус и пёсик Майк за ними следом.

— Как ты хорошо кричишь совиным голосом, — сказала Барби Кристи.

— Да, — согласилась Кристи и посмотрела на Барби, а потом на Одри. — А какой у вашего отца щит красивый.

— Он им не отец, — ответил Дик, — но щит у него и вправду блестит, словно полная луна. Другого такого рыцаря с таким чудесным щитом во всей Англии не сыщешь, правда?

И он посмотрел на Одри, а она взглянула с грустью на Рыцаря, а потом опустила глаза и прошептала:

— Да, во всей Англии не сыщешь.

Солнце уже стало заглядывать за край тучки, когда они свернули на зелёную лесную тропинку. В конце её виднелась старая калитка, а за ней — сад в гуще леса, прекрасный, как райский сад. Но и в раю, видно, бывают свои печали, ибо из-за деревьев слышались громкие рыдания, прерываемые взрывами шутих.

— Взгляните, дети, — сказал сэр Джон, — как обманчив даже рай земной, сулящий вечную радость. Что может быть благословеннее и прекраснее этого сада? Но горе постигло и того, кто здесь обитает. Давайте узнаем, что с ним случилось.

— Да, сэр, — сказал Дик, услышав, что громкий взрыв потряс воздух. — А то он тут натворит дел.

Они обошли клумбу с цветами и увидели в этом раю крошечного мальчика с тёмными, как вишни, глазами, из которых по загорелым щекам градом катились крупные слёзы. Он сидел посреди маленькой грядки, на которой росло всего понемногу: один ранний лук и один сладкий горошек, один люпин и один куст картошки, один вьюнок бобов и маргаритка и много ещё другого, но всё по одному кустику. А по краям грядки росла белая и красная редиска. Мальчик бросал в неё шутихи, и они с треском взрывались.

— Хочешь вырвать всю редиску, сынок? — спросил Дик.

— Да-а-а! —

сквозь слёзы пробормотал мальчик в ответ.

— Всю до единой?

— Да-а-а!

— У тебя от неё живот разболится, — сказал Дик, принимаясь дёргать редиску.

— А я её есть не бу-у-ду!

— Как, разве ты не любишь редиску? — спросила Одри. — Я так очень люблю.

— Вот ты и ешь! — сказал мальчик.

— Спасибо, сынок, — сказал Дик. — Мы так и сделаем. Редиска так хороша с салатом — лежит вокруг зелени бело-красным кольцом, просто загляденье!

И с этими словами он бросил горсть редиски в своё ведро.

— А зачем ты её вырвал? — спросила ласково Одри, посадив малыша себе на колени и утирая его грязные щёки.

— Потому что это её редиска! — крикнул мальчик и указал пальцем на доску через ручей в конце сада. — А она не пускает меня в ручей без взрослых!

Тут он сунул палец в рот, взглянул на Дика, на Одри, скатился с её колен на землю и с воплем помчался в конец сада.

— Сильвия, они пришли! Теперь ты меня пустишь?

Все поспешили за ним — на доске, перекинутой через ручей в конце сада, они увидели прелестную крошечную юную фею. Впрочем, трудно было сказать, откуда она пришла: из царства ли фей, ангелов или детишек, ибо глаза у неё смеялись, как у феи, и светились добротой, как у ангела, а улыбка, игравшая в уголках рта и ямочках на щеках, была весела и задорна, как у ребёнка. Стройный её стан облегало сине-зелёное платьице, а загорелые ручки и ножки были открыты ветру и солнцу. Она стояла, сдвинув ножки и склонив голову, локти её были прижаты, а руки вытянуты вперёд, ладонями вверх. В пальцах она сжимала концы ореховой ветки и водила ею над ручьём.

— Вилф! Вилф! — вскричала она. — Ты хочешь поплескаться в ручье, а как мне тебя пустить, если я не знаю, есть в нём вода или нет?

И она уставилась на ореховую рогатинку — и вот та стала поворачиваться, пока наконец не указала прямо на ручеёк, что протекал под перекинутой через него доской. Тут она взглянула на загорелого малыша, уцепившегося за её подол, и на остальных, стоявших на берегу, — взглянула серьёзно, но так, словно прятала от них улыбку, и сказала:

— Да, вода здесь есть, так что можешь идти, но только если и они пойдут тоже.

— Конечно, пойдём, — сказала Одри, захлопав в ладоши.

— Ура! — крикнул Дик, взмахнув ведром.

— Ах! — сказала Кристи.

— Ах! — повторила за ней Барби.

И обе запрыгали от радости.

— Только это очень-очень опасно, — сказала Сильвия. — Путь вам преградят пороги и водовороты, густые заросли, что подступают к воде с обоих берегов, так что придётся пробираться по колено в воде, а ещё затонувшие корабли, киты и аллигаторы, морские змеи, сирены и комары. Вы утонете, вас искусают, съедят, околдуют на веки веков, если только…