Седьмой лорд
Шрифт:
У Си хрипло закричал и изо всех сил ударил кулаком по твердой стене заднего двора, словно это могло помочь ему выпустить то, что спиралью сдавливало сердце. Стена треснула, осыпалась каменная крошка, но он будто совсем не почувствовал боли.
Вдруг кто-то схватил его за руку. У Си закрыл глаза, оперся о стену, тяжело дыша, и лишь спустя долгое время поднял голову, молча уставившись на Цзин Ци, который крепко сжимал его руку.
На прелестном, утонченном лице молодого князя Наньнина, какое он привык видеть, вместо привычной легкомысленности отражалась
Подобно противостоянию старого лиса, который за сотни лет невзгод привык к бушующим морям и стихающим волнам, и маленького волчонка, который шел тернистым путем и отказывался повернуть назад, даже потерпев жестокое поражение, эти двое стояли друг напротив друга и отказывались уступать.
Долгое время спустя Цзин Ци тяжело вздохнул, поднял запястье У Си и нацелил его окровавленный кулак на самого себя, тихо сказав:
– Ударь меня, отведи душу.
У Си сжал кулак так сильно, что даже его предплечье задрожало.
Вдруг он отбросил руку Цзин Ци и замахнулся. Цзин Ци даже не моргнул, когда кулак У Си едва не задел его щеку и ударил пустоту. Яростный ветер, поднятый этим движением, заставил несколько прядей на висках Цзин Ци покачнуться вслед за ним.
У Си глубоко вдохнул и прошептал:
– Я не ударю тебя. Ты сделал это для моего блага.
Цзин Ци слегка удивился, но выслушал продолжение его слов:
– Должно быть, в глазах твоего народа нет разницы между темными шаманами и нами. Они... люди семьи Хэлянь готовы прибегнуть к чему угодно в борьбе за императорский трон. Если бы Хэлянь Чжао узнал, что Хэлянь Ци связан с темными шаманами, то не отпустил бы его так легко... Я знаю, что ты просто обеспечил мне жизнь перед Хэлянь Чжао.
Из множества детей Наньцзяна только один избирался преемником Великого Шамана. Разумеется, он обладал превосходными природными данными и удивительным умом. Лишь некоторые вещи он понимал в душе, но не спешил выполнять, упрямо сжимая зубы и отказываясь склонять голову, словно не признавая свое поражение этому черно-желтому миру.
Столица империи напоминала чан с краской: лишь некоторые могли остаться прежними, увидев ее великолепие [3].
У Си покачал головой и собрался с силами, чтобы снова повторить:
– Ты сделал это для моего блага...
– Только сейчас я понял, что ты с самого начала был прав.
***
Примечания:
[1] ???? (yuhuang dadi) - Верховный владыка Нефритовый государь (верховное божество у даосов, почтенное имя Нефритового императора). ????? (guanshiyin pusa) - Гуаньинь, Авалокитешвара (бодхисаттва, воплощение бесконечного сострадания всех Будд)
[2] ??????,???? (mao si li de shi tou you chou you ying) - как камень [из которого сделан пол] в уборной — вонючий и твердый; обр. твердолобый, своевольный, упрямый.
[3] ???? (huahongliulu) - цветы - красны, ива - зелена (обр. в знач.: а) пышный (о
Глава 26. «Невыразимая тоска»
Звук пипы напоминал звон нефритовых бусин, разбивающихся о тарелку. Он мягкой неизвестной мелодией лился из крохотной вышивальной лавки, свежий и чистый, словно текущий по сельской местности ручей, бьющийся о берега человеческих сердец.
Чжоу Цзышу какое-то время прислушивался к нему снаружи, а затем наконец вошел. Звук пипы резко оборвался, но очарование музыки все еще витало в воздухе. Молодая девушка за инструментом встала, опустила голову и поклонилась, сложив рукава и спрятав в них ладони:
– Молодой господин Чжоу.
– Церемонии ни к чему, барышня Су, - поспешно ответил Чжоу Цзышу.
Она была слегка накрашена: вишневая подводка в уголках ее глаз от насыщенного цвета стремилась к светлому, слегка приподнималась и рассеивалась на висках, словно облака, подчеркивая белое, будто снег, лицо. Голос, которым она разговаривала, был ниже и глубже того, которым она пела. В отличие от звонких и резких голосов обычных женщин, он обладал странной привлекательностью.
Ее ласковые слова и полные благопристойной умеренности движения не имели ничего общего со скучными дамами из благородных семей, которые не осмеливались выйти на улицу, и неинтересными певичками из квартала красных фонарей, жесты которых были омыты чувственными наслаждениями.
Чжоу Цзышу не сдержал вздоха: «Какой мужчина устоит перед такой женщиной?»
– Цинлуань, ступай, отдохни. Мне нужно поговорить с Цзышу, - произнес Хэлянь И.
Су Цинлуань молча подняла пипу и удалилась. Лишь после этого Хэлянь И мягко кивнул:
– Цзышу, присаживайся.
Чжоу Цзышу сел напротив и со смехом сказал:
– Его Высочеству наследному принцу действительно очень везет с женщинами.
Хэлянь И, казалось, улыбнулся, но очень мимолетно и небрежно. Подняв голову, он уставился в окно и погрузился в свои мысли. Чжоу Цзышу всегда тонко чувствовал ситуацию, потому тоже молчал, налил себе фруктового вина и прищурил глаза от удовольствия.
Какое-то время спустя Хэлянь И тяжело вздохнул:
– Все произошедшее с Цай Цзяньсином - дело рук Бэйюаня.
Это был не вопрос, а четкое утверждение.
– Сложно сказать, - улыбнулся Чжоу Цзышу.
– В любом случае, театральные труппы столицы радостно подхватили новую историю о наложнице министра, сбежавшей вместе с любовником после смерти мужа. Ходят слухи, будто кто-то видел, как главный управляющий резиденции первого принца в тот день помогал беременной женщине забраться в паланкин. После тщательного рассмотрения оказалось, что это действительно госпожа Ху из семьи Цай.
Хэлянь И пригвоздил его взглядом и холодно ответил: