Седой Кавказ
Шрифт:
– Лорса, Лорса, – слегка тронула она плечо сына, – уезжай завтра же в Калмыкию. Сегодня от милиции нас эти пьяницы спасли, а завтра Докуев их снова пришлет… Прямо с утра уезжай, с твоим характером здесь жить опасно.
Лорса ничего не ответил, только перевернулся набок, к стене, зато Арзо поднял голову.
– Правильно, – поддержал он мать, – дети, жена одни в пустыне, за ними присмотр нужен.
Кемса полезла под нары, достала несколько поленьев, засунула их в печь на угасающие угли.
– Наконец Полла письмо прислала, – как бы про себя сказала мать; она все еще смотрела на разгорающийся огонь, отблески пламени волнами плыли по ее состарившемуся, обветренному
– Как?! – вскочил Арзо, словно ужаленный и, больше ничего не сказав, повалился ничком, суетливо стал кутаться в одеяло.
– Такая жена в доме – счастье, – продолжила Кемса.
– Это точно, – пробурчал в стенку Лорса.
Утром на автовокзале Грозного у Зеленого рынка, Лорса вручил брату красный мохеровый шарф и крашенную в черный цвет ондатровую шапку – горделивые атрибуты вайнахов тех лет.
– Носи на здоровье, – с печалью в голосе от расставания, вымолвил Лорса, – они тебе здесь нужнее, а мне перед баранами нечего красоваться.
Когда автобус уехал, Арзо на трамвае проехал две короткие остановки, и из здания Главпочтамта послал Полле срочную телеграмму с беспокойством о состоянии ее здоровья, и следом, прямо на обратной стороне нескольких телеграфных бланков, написал ей же объемное, теплое, по его мнению, письмо с высказываниями брата и матери в ее адрес. Это было восьмое по счету послание со дня расставания в Ростове, без ответа.
За год с небольшим деятельность уполномоченного по госзакупкам Цыбулько претерпела значительных изменений в сторону важности и степенности. «Мужичок» Цыбулько, как его вначале прозвали в Совмине, оказался далеко не простым, а нахрапистым малым.
Когда Цыбулько в очередной раз явился на совещание в обком с хмельными глазами, источая алкогольный перегар, первый секретарь обкома КПСС Брасов в жесткой форме обругал его, выгнал вон и рекомендовал немедленно уволить.
Вот тут-то и проявилась «волосатая лапа» из Москвы, толкнувшая Цыбулько в теплые края. Оказывается, его свояк занимал солидный пост в ЦК КПСС – посыпались протекционные звонки, и Цыбулько сохранил пост. А после этого из столицы приехала комиссия с проверкой деятельности местной парторганизации, ее председателем оказался подчиненный свояка Цыбулько, и разумеется, этот председатель всячески должен был лебезить перед самим Цыбулько, как свояком шефа. В то же время все партруководство республики вынужденно трепетало перед председателем комиссии, и по логике партийной иерархии, получилось, что именно Цыбулько стал самой важной персоной в те две недели, пока высокая проверяющая комиссия наслаждалась благами Кавказа.
Потом последовали разительные перемены. Из бокового второстепенного здания Цыбулько переезжает в главный административный корпус Кабинета Министров, и не просто так, а на этаж, где размещаются вице-премьеры, где всегда загадочная тишина, редкие, но очень важные посетители, толстые шумопоглощающие ковры и двойные шумозащищающие, массивные двери.
Именно к такой двери, с солидной надписью «Уполномоченный» и так далее – Цыбулько, подошел с трепетом в груди Самбиев Арзо, после двух дней безуспешного прорыва в здание Совмина.
– О-о, Арзо! – воскликнула секретарь Светлана, которую Самбиев сам когда-то пригласил на работу как бывшую однокурсницу. – Как ты возмужал, похорошел! Ну, словно Аполлон! – они по-дружески поцеловались, крепко пожали руки.
Секретарь по телефону
Спустя полчаса, в течение которого однокурсники вспоминали студенческие годы, в приемную вошел респектабельный мужчина, из местных, он мило улыбаясь, галантно поцеловал руку Светлане, вручил пакет с конфетами и еще с чем-то. Секретарь доложила о новом посетителе и получила добро. Посетитель сердечно поблагодарил Светлану, чуть ли не в приемной начав кланяться, на цыпочках, сияя от предоставленной чести, исчез в кабинете Цыбулько.
– Знаешь, кто это такой? – спросила Светлана. – Генеральный директор ЧИвино Бабатханов. Миллионер… Наш забраковал всю их продукцию – вот и бегает каждый день… Это надолго.
Светлана разлила чай, положила на стол подаренные конфеты. Вновь говорили об университете, об общих знакомых и незаметно обратились к персоне уполномоченного, при этом Светлана перешла на шепот.
Первые месяц-два в Грозном Цыбулько не знал, куда попал и что должен делать, пил не просыхая. Постепенно от него стали требовать то одну, то другую справку. Малообразованный уполномоченный не знал, как быть, к тому же и Самбиев, – первый помощник, ушел в армию, а дело не ждало. Местные дельцы агробизнеса быстро раскусили посланника из Москвы, и сами стали составлять справки, а Цыбулько оставалось только ставить печать и расписываться. От этой услуги он получал небольшие чаевые, спиртное, в наилучшем случае приглашение в ресторан. И тут, как обычно бывает на Кавказе, во время одного из застолий пьяный Цыбулько расплакался, что «всю жизнь мечтает иметь трехколесный мотоцикл «Урал» с задним ходом, с противоветровым стеклом» или, на худой конец, к пенсии, к отъезду в родную Беларусь, хотя бы купить двухколесный мотоцикл «Восход».
Вайнахи до наивности кичливы в гостеприимстве – просьба гостя, и тем более начальника, – закон. Новенький блестящий «Урал» появился во дворе Цыбулько. Два выходных дня уполномоченный возился возле подарка: мыл, протирал, смазывал, подтягивал болты. На ночь привязывал мотоцикл к дереву цепью, насаживал огромный замок, хотя в те времена в Грозном о краже транспорта, тем более мотоцикла, редко слышали.
Получив регистрационные номера, напялив на головы шлемы, вся семья Цыбулько днями напролет ездит по зимнему городу. В Грозном такая техника не котировалась, да и вообще въезд в центр города на шумном мотоцикле был запрещен. Строгие автоинспекторы останавливали нарушителя, но, увидев серьезное удостоверение, боясь подвоха, отпускали и советовали впредь в центре не появляться. Тогда скромный Цыбулько стал наслаждаться ездой по окраинам.
Улицы в Грозном были широкие, ровные, по зиме с гололедцем – скользкие. Вот и влетел уполномоченный в фонарный столб, да так, что мотоцикл вдребезги, столб на земле, сам еле живой. И надо же такому случиться, именно в тот день он удостоверение не взял с собой.
Прибывшая на место аварии милиция подумала, что Цыбулько – простой обыватель, да к тому же хмельной, наломала ему бока, закинула в каталажку. Только через двое суток разобрались, с кем имеют дело, дали «задний ход» в возбужденном уголовном деле. После этого инцидента Цыбулько висел на волоске, за ним закрепилась кличка «мужик-алкаш», слух дошел до первого секретаря, и все считали, что его увольняют, а вышло все наоборот; и теперь об авторитете и могуществе уполномоченного слагают легенды. Он неприкосновенен, и даже куратор Агропромышленного сектора республики – второй секретарь обкома КПСС Ясуев не вмешивается в епархию уполномоченного.