Седой Кавказ
Шрифт:
Минут десять постоял Оздемир вслушиваясь, наблюдая. Пус-тынно, будто здесь никто не живет. Дом двенадцать неказист, имеет явно заброшенный вид, и вряд ли здесь кто-либо постоянно прожива-ет в последнее время. В одном окне свет, оно не зашторено, а наглухо занавешено простыней. Из этого Султанов делает вывод, что в доме хозяйничают мужчины.
На крыльце из-под разбитого плафона слабый свет. На вымо-щенной битым кирпичом дорожке к калитке, на покосившемся, де-ревянном крыльце – шматки свежей и высохшей грязи. Осторожно
Машина медленно повернула к дому двенадцать, у самой ка-литки остановилась. Почему-то именно этого ожидавший Оздемир, заранее отошел в сторонку, чтобы фары при повороте не осветили его, присел на корточки во мраке густого кустарника.
Мотор заглушили, остались светиться только подфарники, хлопнула дверь. Одетый в дубленку мужчина привычно постучал в калитку. Ожидая ответа, он закурил, потом постучал вновь.
Скрипнула дверь.
– Кто это? – властный, чуточку шепеляво-капризный мужской голос.
– Это я, – ответил приезжий.
Зашуршал битый кирпич, заскрежетала щеколда, приезжий ис-чез во дворе.
Оздемир на полусогнутых ногах пересек тротуар, прилип к ще-ли иссохшего от времени деревянного забора. «Бог ты мой!» – от удивления прошептал он вслух. В приезжем он без труда узнал моло-дого человека, частенько наведывавшегося к Полле, вроде односель-чанина, нахально садящегося только на его служебный стул, вечно наряженного на изысканно-провинциальный манер. Вышедшего из дома Оздемир не знал, только видел, что он в милицейской форме, без пальто, в больших калошах на босу ногу.
Султанов напряг слух, однако кроме обрывков фраз и невнят-ного бубнения ничего не различал. Рискуя, он гуськом сделал не-сколько шагов к самой калитке. Здесь щель была уже, и обзор ссузил-ся, зато теперь он отчетливо все слышал.
– Неужели без меня эти козлы справиться не могут? – возму-щался милиционер.
– Видимо, не могут. Говорят, это твой стукач, и если он не из-менит показания, что у Лорсы Самбиева покупал наркотики, то Лорсу выпустят.
– Ведь он уже давал эти показания.
– Давал, но в тюрьме Лорса как-то достал его и чуть не приду-шил. Испугавшись, этот идиот отказался от первичных показаний и теперь утверждает, что Лорсу вовсе не знает, клянется… А это ведь правда.
– «Правда, правда», – съязвил милиционер, – тоже мне право-веды собрались! А как Лорса его достал? Надо бы этого Лорсу самого придушить.
– Хм, его придушишь…
– Что это ты до сих пор так дрожишь перед этими Самбиевы-ми? За кого ты их принимаешь? Здесь в
– Я думаю, – продолжал приезжий, – что если ты сегодня заста-вишь своего агента-стукача переделать показания, то Лорсу непре-менно упекут, а что касается Арзо, то он после суда выйдет. Говорят, какие-то мощные силы за ним.
– Какие там силы?! – усмехнулся милиционер. – Старуха Рос-сошанская и доцент Пацен. Старуху скоро на пенсию отправят, а до-цент уже наш. Понял? Только никому ни слова. Дай сигарету. Бр-р-р. Что-то холодновато!
Оба прикурили, минуту, о чем-то думая, молчали.
– Ну давай, собирайся, третий раз за тобой присылают… Албаст злой.
– Неужели все это сегодня должно случиться? И на сутки покоя нет! Пусть хорошенько дадут этому козлу, он любое показание вы-даст.
– Били, отказывается… Видно, Лорса способнее вас, – усмешка.
– А ты, Мараби, все-таки симпатизируешь этим Самбиевым. Смотри, на двух стульях не усидишь, задницу потеряешь.
– К чему ты это, Анасби? Я вашей семье предан, как никто, а ты вечно меня попрекаешь!
– Ну ладно, ладно, не дуйся, – милиционер смачно сплюнул.
– Так ты едешь? Давай побыстрее, тебя ждут.
– А с этой что? Может, ты с ней останешься?
– Чего? Ты меня в это дело не впутывай!
– Что значит – не впутывай? А кто ее сюда заманил?
– Ты, Анасби, сказал, приведи ее сюда, а здесь с ней сумеешь договориться… А ты вместо уговоров с кулаками полез, думаешь, что она проститутка и ее бить можно.
– Ладно, хватит, просто подпитый был.
– А вернее, обкуренный, – ухмылка, – с наркоманией борешься, а сам…
– Замолчи! Лучше вспомни, что я еще и с проституцией борюсь и тебя дурака покрываю.
– Я с тобой делюсь…
– Теперь и я поделюсь… Ха-ха-ха, вон забирай в свой гарем и Поллу.
– Дурак ты, Анасби, – приезжий резко двинулся к выходу, на ходу крикнул. – Если едешь – выходи.
Султанов до того заслушался, что чуть не проморгал выходя-щего. Уже не обращая внимания на грязь, он на четвереньках пополз к кустам. После услышанного уличная, природная грязь показалась ему стерильной.
– Так что мне с ней делать? – со двора крикнул милиционер и двинулся вслед за приезжим.
– Не знаю, – уже за калиткой был приезжий, за ним сгорблен-ной тенью вышел напарник.
– Ладно, еще ночь побалуюсь, а если к утру шелковой не ста-нет, суну тысячу в зубы и пошлю ко всем чертям… Мараби, а может ее того?
– Ты что с ума сошел? – сорвался голос приезжего.
– Да я пошутил, – ехидный смех, потом кашель. – Вот стерва!… А стоило бы.
– Не шути… Ты подумай, сколько людей знает, что она здесь?
– Хе-хе-хе… Боишься, Мараби?!
Приезжий открыл дверь машины.