Седой Кавказ
Шрифт:
Еще немного ни о чем поболтав, Захар, жалуясь на холод, побрел обратно, зовя за собой Самбиева. Самбиев послушался, и идя вслед подумал то ли он от холода, то ли боясь ослушаться, идет за маленькой тенью.
Ежась, Арзо сунул руки в карманы штанов, а карман вывернут, денег нет. В удивлении он остановился, молнией пронеслась мысль о спасительных Столбищах, бунт вскипел в нем, пробудил зверя:
– Стой! – крикнул он, в прыжке достиг Костлявого, и неосознанно, инстинктивно, руки сами ухватились за тонкую, грубую шею, пальцем он ощутил эту блоху или нарост, может,
Не думая, Самбиев бросился к поверженному, стал шарить по карманам: нашел свои сигареты, ключи от дверей, еще кое-что, а денег не было. Он зажег спичку: поверженный лежал неестественно наклонив голову, рука откинута в сторону, меж пальцев зажата купюра – как он ее достал, так и уносил.
Остаток ночи Арзо провел в каптерке, спал мертвецким сном. Когда проснулся, вокруг него на цыпочках передвигались тени.
– Здравствуйте, гражданин вождь! Как спали? – чуть ли не хором, заискивающе-шепеляво интересовались они. – Можно завтрак готовить? Как всегда?
– Я остаюсь вашим помощником? – склонился тот, кого звали Семеном.
– В какое время вас ублажать? – фальшивое сопрано у самого уха и поглаживание спины.
– Пошел вон! – гаркнул Самбиев, и все, толкаясь, шипя, еле протискиваясь вылетели из каптерки.
Не зная, во сне это или наяву, Самбиев вышел в коридор, чтобы не сойти с ума, двинулся на второй этаж, дабы полюбоваться мечтой – Столбищами, и, увидев, как полностью оголенный труп-скелет валяется на том же месте, он понял, что это явь и наверняка он сходит с ума.
– Можно открыть ворота? – отвлек его вопрос.
Самбиев отдал ключ, не глядя на труп, пересилив себя, перешагнул, в прохладном просторе казармы задышал легче.
– А где Захар? – сквозь разбитые окна услышал Самбиев голос Тыквы.
Арзо подошел к окну, несколько заключенных беседовали с прапорщиком, заметив Самбиева, побежали гуськом в туалет. Встревоженным взглядом Самбиев отметил, как по-новому, с открытым ртом смотрит на него Тыква, даже выпрямил мощную спину.
За спиной Самбиева – шелест подошв, лакейский кашель. Он обернулся, в протянутой руке – стакан с черно-мутным чефиром.
– А что делать с этим? – взмах в сторону лестницы.
– Закопать… Немедленно, – чувствует как всасывается в роль Самбиев.
Попивая горячий, крепкий чай с сахаром, покуривая сигарету с фильтром, Арзо видит, как за ноги, небрежно вытащили убитого, поволокли по снегу.
– Куда вы его? – выскочил из дежурки Тыква. – Участковый должен приехать, снимок сделать, акт…
Он не договорил, тени бросили труп, как готовые к атаке шакалы, стали наизготовку к броску.
– Вождь сказал, – еле расслышал Арзо.
– Все, все, все, – выставил вперед руки Тыква, соглашаясь, пятясь.
Потом он глянул на второй этаж и с неведомыми доселе Самбиеву нотками в голосе промямлил:
– Прикажи им вернуться, а то убежать могут, ты ведь это им не запрещал.
– Никому не покидать территорию! –
В последней надежде Самбиев отпрянул от окна, пересек казарму и, как на уплывающую мечту, глянул на деревню. До боли кусая губу, ощущая бешеный бой сердца и такое же неравномерное дыхание, поглаживая в кармане сто рублей, как рычаг для исцеления и спасения, он все-таки не как прежде стремился к походу: власть, безмерная власть, даже над прапорщиком, предательски слащивала нынешнее существование, подсказывала, что за окном его ожидают побои, пересылка, новые испытания, лишения.
Этот внутренний раздрай пересилил шум двигателя.
– Участковый, – пронеслась отрезвляющая мысль, он глубоко вдохнул, не имея возможности перебороть дрожь в коленках, ухмыляясь осознал, что не «вождь», простой уголовник, убийца и получит еще один срок, да не вольного поселения, а строго режима. – И слава Богу! – поддался он этой судьбе. – Все пройдет! И это тоже! – скривилось в усмешке бледное, худое лицо, и он как в последний раз, теперь ощущая, что сам уплывает, глянул в печали в сторону Столбища.
Странная тишина, потом бег по лестнице, в казарме:
– Гражданин вождь, к вам женщина… Зовет.
Страшно удивленный, насилу пересек Арзо казарму. У некогда мощных ворот – бежевый вездеход, рядом мужчина в тулупе и маленькая девушка в не по-местному в соболиной шапке, в темном пальто с таким же воротником и как местный колорит – большие валенки. Перед ними огромная на фоне девушки фигура Тыквы в тулупе.
– Здравствуйте, – очень приятный, нежный девичий голос. – Вы Самбиев? – нескрываемо смущается она. – Я главный экономист колхоза, Смирнова Светлана… Это вы составляли наряды? А не могли бы вы помочь мне составить промфинплан и годовой отчет? Я первый год работаю, не могу состыковать, нет многих данных. А банк деньги не выдает, к Новому году скандал будет…
– Я готов! – в иную систему координат перенеслось существование Самбиева. – Но где?
– Поехали с нами. Председатель и участковый в курсе, ждут в конторе.
Как на последнее препятствие перед спасением Арзо глянул на Тыкву, тот подтянулся, и Самбиев вспомнил, что он вождь на этой территории. Галопом ринулся в казарму, взял скудные личные вещи: блокнот с письмами, станок бритвенный, зубную щетку, и будто уходит навсегда, не прощаясь – выбежал.
– Самбиев! – взмолился Тыква, – назначь вместо себя главного.
Арзо ничего слышать не хотел, лишь бы уехать.
– Я прошу тебя! – взмолился Тыква. – Бардак будет.
«Вождь» остановился, одумался.
– Ты, Семен, вместо меня! Понял?
– Есть, – выпятил тощую грудь.
– Ха-ха-ха, – захохотал шофер, прыснула смехом и отвернулась, закрыв лицо, Смирнова.
Не обращая на это внимания, как в спасательную шлюпку, кинулся в салон Самбиев.
Долго ехали молча, и только миновав густой лес и выйдя на светлый простор, чуточку обернувшись к сзади сидящему Самбиеву девушка сказала: