Сегодня-позавчера
Шрифт:
– Что, он уже наступил?
– Надеюсь - нет. Просто, я понял - чушь всё это. Незачем откладывать на "потом". Завтра для тебя может и не быть.
– Верно, - кивнул я, - не откладывай на завтра то, что можно съесть сегодня.
– И то - истина, - согласился Егор, подпрыгивая, - долго ещё ждать?
– Нет, не долго. Ты бы чаю поискал.
– Не надо искать, - сказал Сашок, не отрывая глаз от банки, - есть чай.
– У тебя, как в Греции - всё есть?
– спросил я.
– Не всё. Но, что есть - надо съесть.
–
Мои соратники аж подскочили:
– Каким танкистам?
– Нашим. Нашим танкистам. По моему разумению, сегодня они придут. Оттуда. Это ведь они всю эту румынскую волну сюда гонят.
– Да?
– задумался Егор, - это поэтому ты не стал на ту сторону пруда прорываться?
– А смысл? Я не знаю - есть там ротный или он тут лежит? Под снегом. А кто мы для остальных? Бежавшие с поля боя штрафники? Шлёпнут на месте без базара. А тут мы - на своей позиции. Которую так и не сдали. Чуешь разницу?
– Не думал об этом, - признался Егор.
– А я - думал. Так что, сидим и ждём. Кавалерию канистровую. Да, кстати, пока не забыл - этот танк - Вася Воробей подбил. Ясно?
– Нет, - удивился Егор. Саша тоже удивился, но молча, - это почему?
– Парень - герой! Не повезло ему. Но, он - герой. Пусть будет героем. А мы - уж сами как-нибудь.
– Всё одно - не понимаю!
– выпрямился Егор, - Ты подбил танк. Зачем отдавать Воробью? Ему уже - похеру. Он - мертвый. С него и так всё снимется, как с павшего смертью героя. Тебе-то это зачем? Я бы не отдал.
– Понимаешь, - начал я, - он встал. Он смог. Не попал он гранатой туда, куда надо. Не хватило силёнок, не хватило навыка. Не всем везёт, как мне. Но, он - герой. Ты - не встал. Лошадь - не встал. И я - не встал. А он - встал. Доходяга-Воробей. Тише воды, ниже травы. Живого веса - как в баране. Не зассал, встал. И потому я - встал. Понял?
– Нет, - буркнул Егор, отвернувшись, - это твой танк. Тебе бы всё списали. Вернули бы звание, восстановили в строю.
– Кажется, я - понял, - поднял голову Сашок.
– Ни хера ты не понял, Лошадь!
– цыкнул на него Егор, - командир тут благородного решил поиграть. Амнистии тут дарит мёртвым. Не тебе, не мне. Воробью. Которому - уже похер. Сироте. А вот мне - не похер! У меня жена больная и две девки-малолетки пайку в тылу не получают. Потому что я - штрафной! Ваше благородие! Пошли вы, со своей сгущёнкой!
Он вскочил, пошёл к танку, стал пинать гусеницу.
– Может, правда, Егору? Если тебе не надо?
– робко спросил Сашка.
– Мне - надо. Это - справедливо. А Воробей - герой! Уважаю. И, каждый должен сам искупить. На чужом горбу в рай не въедешь. Всё! Тему закрыли! Егор, хорош дуться! Иди варёнку трескать! Доставай, Саня! Хватит. Нет больше мочи смотреть на неё.
– Пошёл ты! Белогвардейская морда!
–
– Чёкнулся с горя? Из негров, гля! Ты на меня посмотри? Сколько мне лет было бы, если бы я был белым? Ты когда головой жить начнёшь, а, Конь Педальный?! Ну, вы и уроды! Такое лакомство испортили! Пошли вы! Гля! Так хотел варенной сгущёнки! Весь аппетит перебили! Не хочу уже. Сам жри!
– Тогда и я - не буду. Что я - самый левый?
– пожал плечами толстый, достал банку, бросил в снег.
– Что это ты расшвырялся?
– возмутился Егор, - Это тебе что, помои? Что ты еду на землю бросил?
– Никто ж не хочет!
– пожал плечами толстый, хватая банку, обжёгся, перекинул в другую руку, потом - в сгиб локтя, прижав к груди.
– Я - хочу. Если их благородие не хочет - его проблемы. А я - буду!
– Щаз! Тебе три раза!
– возмутился я, - я тоже буду!
Сашка посмотрел на нас, на одного, второго, вздохнул, поставил банку, проткнул штыком. Замер, втянул носом воздух. И мы - тоже.
– Мир?
– спросил я, протягивая руку.
– Перемирие, - Егор хлопнул по моей ладони своей, потом потер руки друг об друга, достал из-за голенища ложку, стал разворачивать тряпочку.
– Ты мне два раза жизнь должен, - напомнил я.
– Я от своих слов не отказываюсь, - пожал он плечами.
– Вот, считай, одну долговую жизнь списал, - сказал я.
– Отстань, а? Давай уже есть. Запах с ума сводит.
– На галету намазывай - торт будет.
– И то верно.
Сидим, едим, кайфуем.
– Никогда бы не подумал, что такое удовольствие может быть в фактическом окружении врага, - пробубнил я.
– А мне напомнило мушкетёров и завтрак при Ла-Рошели, - пробубнил библиотекарь.
– Есть такое дело, - кивнул я.
– Это где?
– не понял Егор, - За границей?
– Это в книге. И, да, во Франции. Книга такая есть. Про буржуев французских, - ответил я.
– Это мы - как буржуи?
– Получается, так, - пожал я плечами.
– Они там так же завтрак устроили на виду у неприятеля, - пояснил Сашок, близоруко щурясь.
– И чем там кончилось?
– спросил Егор, намазывая очередную галету.
– Я не помню, - пожал плечами я, - давно читал. В детстве. Если не ошибаюсь - пожрали - ушли.
– Ну, почти так и было, - кивнул библиотекарь.
– Не понимаю - зачем об этом книги писать?
– пожал плечами Егор.
Я заржал. Сашок - следом. Егор присоединился. Ржём в три глотки. Так, что румыны на дороге оборачиваются, нервничают. Картина, и правда - сюрреалистическая - сидим в тылу противника, в открытую готовим пищу на огне, едим на глазах голодных солдат противника, беседуем о литературе. А враги - даже не рыпаются. Видишь это, понимаешь, что это правда, но не веришь глазам своим. Сюр. Стойкое чувство нереальности. Как не ржать истерично, заразительно, до боли в животе?