Сегодня-позавчера
Шрифт:
– Тебе бы всё ржать, старшина, - скрип ротного, - пошли уже. Наше время - пошло. Лошадь! Ко мне! На караул! Галопом! Обмоем наше возвращение из мира мёртвых! Я когда увидел цепи румын, думал, всё! Отбегался. А потом Дед на танк помочился, и я понял - хер им! Поперёк хлебала! Не дамся! Ну, ты дал! Как такое вообще в голову пришло? Ты - точно больной головой! Но, пока, это - на пользу. Ты бы видел, что с бойцами стало, когда они тебя видели. Отовсюду видно было. Сами в штыки пошли! Если бы не я - до тебя бы дошли. А так - в овраги пробились.
– Да, главное - вовремя безумие возглавить, - провозгласил
Выпил. Огонь растёкся по телу, файерболом ударил в голову. Закрыв глаза, я завыл-запел, презрев, что мои собутыльники вели оживлённую дискуссию:
Я помню всё - и всё забыл
Каким я стал, каким я был
Я проходил сквозь эти стены
Я не хочу смотреть назад
Где пламенеющий закат
Тебе и мне вскрывает вены
Я не ищу в толпе уж взгляд
Мимо нас, мимо нас - пьяное Солнце
Оно уйдёт и больше не вернётся
Ну что же ты молчишь, не открывая глаз?
Мимо нас, мимо нас люди и птицы
Они летят, чтоб всё-таки разбиться
Убей меня сейчас, но не потом. Сейчас...
Я помню всё - и всё забыл
Каким я стал, каким я был
Так мало слов, так много пены...
А что было после второго стакана - я не помню. Надеюсь, просто срубился. Без раскрытия "легенды".
***
Как же это достало! Кино такое было - "Свой среди чужих, чужой среди своих". Я - чужой среди всех. Нет своих. От слова - вообще. Нет. Как там было у Стругацких: "У каждой Силы должен быть Хозяин?". Одним своим появленим здесь я стал "фактором силы". И сразу нашёлся "хозяин". И все эти "игры" со мной, как с шахматной фигурой. Гадай - кто из окружающих тебя "засланный казачок"? Кто из них за тобой "приглядывает" явно, кто - скрытно. Кто из них "агент влияния"? На какие действия они меня подталкивают? К каким выводам подводят? Что они из меня "лепят"?
Может, кому-то эти детективные остросюжетные перипетии и по-кайфу, но я - простой человек. Нет мне в этом ни удовольствия, ни интереса. Только - отвращение. Умом понимаю - это так и должно быть. Это - правильно. И, это - самый мягкий и "любящий" вариант. Наименее "ломающий" меня. Но, мерзко. Понимаю - необходимость, но - ненавижу. Не тех, кто эти "игры" ведёт. Они - делают своё дело. Грамотно делают работу. Ненавижу того, кто меня этой "пешкой" сделал.
Поэтому - сбежал. От роли Кузьмина-Медведя сбежал. От участи и ответственности "Железного Человека" сбежал. В штрафниках хотел спрятаться. В смертниках. Смерти ищу. Или затеряться среди миллионов пехотных Иванов. И тут появляется старшина. Которому шкура старшины так же тесна, как и мне - шкура штрафника. И это - бросается в глаза.
Кто ты, старшина? НКВД? ГРУ? ЦРУ? МИ-6? Немцы? Почему ничего не делаешь? Не вербуешь, не "спасаешь" от неминуемой смерти? Просто "созерцаешь"? В чём твоя "игра"? Какую роль ты отыгрываешь?
Голова и так раскалывалась от самогона, что пили вчера, так ещё и упорно в неё лезли подобные вот вопросы. Нет, блин, не рожден я для подобных "игр". Моя стихия - шутер от первого лица. У меня и "чит" для этого есть - "слоу-мо". А приходиться участвовать в этих "пасьянсах". И посоветоваться - не с кем. Нет у меня настолько близкого человека. Только призрак. И тот - меня покинул. Да и был он тот ещё "друг"! Конвоиром
Сталин, Берия? И им я до конца - не доверяю. Тем более - Кельшу. Все они - честные, достойные мужи. Но, они - при престоле. И "играют" меня исходя из интересов "общего блага". Если трудовому народу нужна будет моя смерть в извращённой форме - глазом не моргнут. Потом - нажрутся водяры. Выть будут. Но - они на службе интересов общества. Они - уже не люди. Функционеры. Отличные "проводники" воли народа. И воли партии. Как им доверять?
Соратники мои? Кто? Кадет, Прохор и остальные? Они - больше "питомцы". О них самих надо заботиться, самим сопли подтирать и жизни учить. Даже прошаренного Брасеня.
Жена? Человек приставленный ко мне Берией? Пусть, полюбившая меня, честная, порядочная, красивая, умная, но...! Она - человек этой эпохи. Она - даже не поймёт меня.
Один я. Один.
– Знаешь, как переводится слово "монарх"?
– вдруг спросил меня старшина.
И, хотя я не открывал глаз, делая вид, что сплю, он спросил. Меня - никого больше не было. Я - лежал. Старшина что-то сосредоточенно строгал моим ножом.
– Как?
– равнодушно спросил я. Но, насторожился. Само это слово, само понятие - под запретом. К чему ты это?
– "Моно" - один, "ар" - огонь, разум, "х" - хранить. В данном случаи - "высший по силе разум". Умнейший. Потому - всегда один.
Если бы я не лежал - упал бы! Как? Твою мать, как?
Я вскочил, уставился в спину уходящего старшины. К столу была приставлена АВС, на столе лежала разгрузка с магазинами к винтовке в карманах, мой нож и фигурка деревянного медведя, что в задумчивости сидел на задних лапах в позе лотоса.
Больше старшину никто не видел - его перевели в другое подразделение. В какое - "не положено". Война, секретность.
А нас - пополнили новыми провинившимися смертниками и - в бой. На передовую. Которая всё плотнее обжимала город на великой реке Волга и носивший имя Сталина.
Брызги пафоса
Пригороды Сталинграда. Немцам - некуда отступать. Поэтому - никакой стратегии. Занять территорию можно только зачистив её. С боем. Только - тактика. Никакого манёвра. Огонь и рывок! Только - пехота и пушки. Даже танки на этой сильно пересечённой местности - малополезны. Тут КВ-2 бы хорошо помог. Но, данная штурмовая модификация танка КВ кончилась ещё летом 41-го. И возобновлять производство - никто не будет. Остальные танки - бесполезны. Особенно горьковские лёгкие танки. Если 76-мм пушки слабо справлялись со своими задачами, то Т-70 и Т-60 были просто мишенями. А противотанковых средств у немцев - хватало.
Об этом я думал, "ковыряя" пальцем пробоину в лобовой броне КВ-1С. Мизинец с трудом засовывался. Не то что диаметр пробоины мал, он правда - мал. Сколько от того, что броня в месте пробития "потекла". Явно различимые следы буйства высоких температур. Будто автогеном поработали.
– Бронепрожигающим, - со знанием дела проскрипел ротный.
– Нет таких, - вздохнул я, - вымысел это. Броня пробивается, не прожигается.
– Видишь - оплавилось. Прожигается, - ткнул ротный, хотя мой мизинец и так - в дырке.