Секция плавания для пьющих в одиночестве
Шрифт:
Мара осторожно подошел к Лизе — она не шелохнулась. Глаза ее были полузакрыты. Он сел на пол напротив нее и повернулся к окну, стараясь не смотреть на голое тело девушки. Какое-то время они просидели неподвижно. А потом Лиза потянулась к нему, запустила холодные руки ему под футболку, ощупывая его живот и постепенно поднимаясь выше. Футболка натянулась, когда ее пальцы замерли на его ребрах. Мара посмотрел на Лизу и увидел, что она приоткрыла губы и слегка откинула назад затылок. Она дышала глубоко и ровно, и лунный свет легко касался ее тела, словно накинув поверх него полупрозрачную шаль. Только в маленьком углублении ее
Мара поцеловал Лизу в губы. Это был влажный и очень нежный поцелуй. Ее пальцы потянулись выше по его коже, и он снял футболку, положив ее на пол рядом с собой. Лиза провела указательным пальцем от его груди к треугольнику шеи и оставила там ладонь. Казалось, она слушает биение его сердца. Мара знал, что не сдержится, и он посмотрел — туда, где между перекрестием ее тонких рук просвечивал маленький бледно-розовый сосок на правильном овале груди. Мара поцеловал Лизу снова. Этот поцелуй был долгим и почему-то печальным, как последний августовский день, — в нем был привкус вина и неуверенное дыхание уходящего тепла.
Они просидели на полу еще несколько минут, пока из-за открытого нараспашку окна в комнате не стало нестерпимо холодно. Тогда они оба почти синхронно, будто ведомые общим импульсом, встали на ноги и стали подбирать с пола разбросанную одежду. После этого Лиза сразу забралась в свою кровать, а Мара закрыл окно и задернул занавески. Когда он посмотрел на часы, было ровно три часа. Спать оставалось всего ничего, и он знал, что уже не сможет выспаться этой ночью. Мара накрылся одеялом и повернулся к стене, считая секунды до рассвета.
Глава 11. Завтрак с яйцом
Когда Лиза проснулась, Мара спал — беспокойным и коротким предрассветным сном. Открыв глаза, она увидела его спину, наполовину скрытую сползшим на пол одеялом, и черные волосы, разбросанные по подушке. Момент пробуждения был таким внезапным и полным, что Лиза едва сдержалась, чтобы не закричать — наверно, из-за приснившегося и тут же забытого кошмара. Он исчез почти мгновенно, как только Лиза открыла глаза, но оставил после себя неприятную дрожащую в уголке сознания тень. Она приподнялась на кровати и рассеянно оглядела комнату: немые доказательства случившегося ночью — блокнот Мары на полу и колонка на столе — все еще тоскливо и осуждающе пребывали на своих местах. Затем она снова взглянула на Мару, неподвижно лежавшего на кровати у противоположной стены, и подумала: «Он здесь, это все по-настоящему».
Лиза скинула одеяло, оголив ноги, и обхватила голову руками. Ей было нехорошо, но не столько от выпитого накануне, сколько от гнетущего впечатления, пробужденного в ней приходом мрачного утра. В этом чувстве были смущение и страх, желание объясниться, смятение и нерешительность. Несколько секунд это чувство распирало ее изнутри, сдавив грудь и не давая дышать, а потом так же внезапно отступило, словно съежившись в комок где-то внутри. Лиза сделала несколько глубоких вдохов, надела очки и, посмотрев на фотографию Вани, прошептала: «Доброе утро». Она прошептала это почти беззвучно, одними губами, потому что воздух не осмелился полностью выйти из ее легких.
Было еще очень темно, и за окном не брезжил рассвет. Лиза зажгла экран смартфона и посмотрела на часы: около семи. Потом медленно поднялась с кровати, прихватила джинсы со спинки стула и на цыпочках
В ванной она положила очки на край раковины и долго умывалась холодной водой. Ей не хотелось ни о чем думать — в том числе о случившемся ночью. Когда Лиза подняла голову и посмотрела в свое размытое отражение в зеркале, оно показалось ей чужим. Она попыталась улыбнуться, но увидела лишь нервно дрогнувшие уголки губ на лице своего двойника.
— Все будет хорошо, — сказала Лиза сама себе, стараясь придать голосу убедительность и спокойствие. — Сейчас ты не одна. Это время с Марой — твой подарок. Живи для себя, теперь можно… — Ее голос предательски дрогнул на этих словах.
Она потерла веки пальцами и взглянула в зеркало снова.
— Иначе ничего не выйдет. Все, кому ты могла помочь, уже мертвы или не слишком-то ждут твоего возвращения. Забудь, оставь все плохое в прошлом. Живи, сделай себе одолжение. Хватит себя жалеть… хотя бы раз доверься врачам. Сейчас ты примешь свои таблетки, выйдешь из комнаты, разбудишь парня, который приехал сюда ради тебя, и улыбнешься ему самой искренней улыбкой, на которую только способна… А потом ты возьмешь его за руку и не станешь ничего говорить, не станешь портить настроение ему и себе. Ты поведешь его гулять, и весь день будет принадлежать только вам одним. Молчи, улыбайся, ешь двойные порции безвкусной жратвы — так и начнется твоя новая жизнь. Вторая жизнь Лизы. — Лиза улыбнулась своему отражению — и на этот раз, как ей показалось, получилось вполне похоже на настоящую улыбку. — Ты хотя бы можешь попробовать. Ну правда, чего это стоит? Уже достаточно ты была одиноким пунктиром в пустоте.
Она кивнула своему отражению, надела очки, открыла дверь ванной комнаты, прихватив санаторскую брошюру, непонятно как здесь оказавшуюся, и шагнула через порог.
Мара не спал. Его пробуждение тоже было внезапным — едва открыв глаза, он потянулся под подушку, но не нашел там любимого ножа. Это потрясение оказалось таким сильным, что он долго не мог понять, где находится. Вяло он вспомнил об Ане, но тут же увидел Лизу, появившуюся у двери ванной комнаты. Теперь Мара лежал на боку, положив под голову локоть, и смотрел на нее.
— Доброе утро.
— Доброе утро, — ответила Лиза с улыбкой.
Она подошла к окну и отдернула занавески, хотя за ними все еще было очень темно. Пустота двора, одинокая ворона на столбе и далекий дребезжащий лязг какого-то инструмента — так начинается новое утро, которое Лизе нужно пережить. Пока она смотрела в окно, Мара поднялся с кровати и, завернувшись в одеяло, подошел к ней. Когда он приобнял Лизу сзади за плечи, она вздрогнула, но потом наклонила голову и потерлась щекой о его руку.
— Сходим сегодня к реке? — глухо спросила Лиза.
Мара кивнул.
— Если хочешь.
— Хочу. Если вдвоем.
Несколько минут они простояли у окна, наблюдая за пустотой двора и одинокой вороной на столбе. Где-то за лесом только-только начинало подниматься робкое солнце. Говорить обоим не хотелось — тем более о прошедшей ночи.
Лиза думала о том, что сегодня ей придется отказаться от совершения ежедневной ритуальной прогулки в одиночестве. Возможно, она вообще откажется от одиноких прогулок. А Мара думал о том, как тут все-таки тихо. Тихо и спокойно.