Секрет Тамплиеров
Шрифт:
Ева долго говорила о справедливости и миропорядке, который сохраняется по каким-то там законам космической мудрости.
Конечно, со многим можно было поспорить. Хотя я еще не так уж много прожил на свете, но уже достаточно, чтобы понять – далеко не все в мире справедливо.
У меня голова пошла кругом от этих мыслей. Честно говоря, философия никогда меня не увлекала. А теперь я сидел посреди ночи за столом, подперев подбородок руками, как заправский философ, и пытался найти ответы на неразрешимые вопросы.
В этот момент я снова пожалел о том, что
«А может, из-за таких, как я, это и происходит? – подумалось мне, – разрушается этот самый миропорядок и совершаются всякие несправедливые вещи?»
Так до утра я и просидел за столом, глядя на монету, которая тускло поблескивала на столе, освещенная слабым светом ночника. Я не заметил, как уснул прямо на стуле. Во сне мне снова приснилась Мануэлла. Она была маленькой девочкой, и какая-то старуха подарила ей мою монету.
В мадридском музее ХХ-го века и по сей день хранится средневековая рукопись, повествующая о девушке по имени Мануэлла. Она была обвинена в колдовстве и заключена в застенки эскуриала. Очевидцы как о чуде рассказывали, что эта девушка бесследно исчезла из темницы в день своей казни.
Она запомнилась благодаря своему подвенечному наряду, в котором и должна была взойти на костер. Больше Мануэллу никто не видел, и судьба ее так и осталась неизвестной.
Далее в рукописи рассказывается, что жених девушки, Родриго Сантос, через некоторое время тоже исчез из Мадрида, больше его никто не видел. Автор повествования выразил надежду, что эти двое горячо любящих друг друга молодых людей соединились где-нибудь в тихом месте, далеком от вездесущих сетей инквизиции, и жили счастливо до конца своих дней.
Глава 10
Утром в мою комнату заглянула мама, чтобы проверить, проснулся ли я. Она была очень удивлена, что я, вместо того, чтобы лежать в постели, сплю на стуле, положив голову на стол. Мама разбудила меня.
– Юра, ты слишком себя нагружаешь, – говорила она мне за завтраком, – видя, что я того и гляди клюну носом прямо в тарелку, – ты не должен так напряжено заниматься, иначе у тебя опять будет срыв.
– Хорошо, – согласился я – у меня не было сил возражать ей, – больше не буду.
– Если хочешь, можешь сегодня не ходить в школу, я позвоню Лидии Васильевне, скажу, что ты неважно себя чувствуешь.
– У нас контрольная сегодня, – вяло протянул я, – нужно пойти.
Мама посмотрела на меня странным взглядом со смесью удивления, уважения и жалости, но настаивать не стала.
В школе все сразу обратили внимание, что у меня вид, как у ощипанной курицы.
– Ты чего такой? – спросили Антон и Ева чуть ли не хором.
– Да так, спал плохо, – ответил я неохотно.
Мне сегодня ни с кем не хотелось говорить. Они, видно, это поняли и отстали.
Не помню, как я высидел все
А как только я показался на тренировке, Леонидов тут же отозвал меня в сторонку.
– Сегодня ты не будешь играть, – твердо сказал он, – иди домой, отдохни, как следует. Попей витаминов.
– Я смогу, – попытался я настоять.
– И слышать ничего не хочу, отправляйся домой. я не хочу, чтобы было, как в прошлый раз.
Это он вспомнил о том, как я сидел полуживой после того, как избавил Красильникова от травмы.
Я понял, что спорить бесполезно, и поплелся домой.
– Я к тебе зайду сегодня после тренировки, – сказал мне Антон на прощанье.
Дома я сразу пошел к себе, даже есть не стал. Почему-то у меня было стойкое ощущение, что сегодня должно все решиться.
Не знаю, откуда оно взялось. Может, это я сам себе дал такую установку. Я снова сел за стол и уставился на монету. Да, она была дорога мне, я не мог представить, как без нее обойдусь. Но я также понимал, что должен ее отдать. Она не могла быть моей.
«Наверное, я не подхожу для такой вещи. Что-то со мной не так. Я хочу быть обычным человеком и не использовать магию для того, чтобы чего-то добиться». Я подумал, а не потому ли за этой монетой устроили такую охоту, что она не должна находиться в руках обычного человека? Мне вспомнился рассказ Евы о том, как у нее все происходило с тем браслетом. Тогда я не слишком интересовался ее приключениями, мне все это, честно говоря, казалось блажью. И только после того, как я сам оказался в похожей ситуации, я посмотрел на все это по-другому. Сначала Ева не хотела мне ничего рассказывать.
– Это может сбить тебя с толку, – объяснила она, – ты ведь должен самостоятельно принять решение.
– Об этом не беспокойся. Я все решу сам. Но я хочу узнать, чем кончилась твоя история с тем браслетом.
И тогда Ева рассказала о том, как она поняла, что эта вещь может приносить не только пользу, но и вред.
– Все имеет свою оборотную сторону, – говорила она печально, – я поняла, что не готова владеть браслетом. И не знаю, стану ли когда-нибудь к этому готова.
– Тебе его не хватает? – спросил я, видя с какой грустью она о нем говорит.
– Иногда да, – ответила она, и тут же добавила:
– Но я никогда не жалела, что избавилась от него. Я твердо знаю, что так было нужно.
Я смотрел на свою монету, доставившую мне столько радостей и огорчений и думал, что и я, похоже, твердо знаю, что мне с ней делать.
– Ты уверен, что действительно хочешь отдать монету? – допытывался Красильников, когда я рассказал ему о моем решении.
Я кивнул головой в знак согласия.
– Ты хорошо подумал? – продолжал он меня допрашивать.