Секретный фронт

Первенцев Аркадий Алексеевич

Галайда нахмурился, переглянулся с построжевшей Устей, понял бестактность председателя, перебил его.

– Раз нельзя плохо говорить о покойниках, так и не говорите... Твердо пояснил: - Погиб за Советскую власть. Убит врагами нашей Родины. Он герой. Потому и хоронить будем, как героя.

Глава девятая

Вернувшись из Богатина, лейтенант Кутай, не отдохнув, заправил мотоцикл и поспешил в Скумырду, куда попал только после полудня. Ночную операцию закончили, убийцы сидели под замком в "темной" сельсовета.

Допросив преступников и не

добившись ничего путного, капитан Галайда был в дурном настроении. Он мельком оглядел забрызганного грязью по самую макушку лейтенанта и продолжал молча, вприкуску пить чай из блюдечка, дуя на кипяток и причмокивая губами. На расшатанном столе лежали автоматы и ручная граната. Возле стены стояли две лавки и обшарпанное вольтеровское кресло, в простенке в потемневшей багетовой рамке висел портрет Сталина в маршальской форме. Портрет обвивали колосья жита. Шкафчик с бумагами и мраморный умывальник дополняли меблировку кабинета.

Кутай снял кожаный шлем. Галайда допил остывший чай, спросил:

– Кто будет проводить дознание?

– Подъедет следователь Солод, товарищ капитан.

– Угу!
– Галайда плеснул в чашку крепкую заварку.
– Так, значит, так. Словом, к шапочному разбору... В ногах правды нет. Садитесь, товарищ лейтенант.

Между двумя молодыми офицерами пока не сложились определенные отношения. Галайда прибыл на заставу со сравнительно тихого кавказского участка, поэтому имя его было безвестным, Кутай же имел громкую славу разведчика, орден, в приказах не раз отмечалась его фамилия. Тот факт, что к услугам Кутая нередко прибегал штаб отряда, особенно отделение майора Муравьева, лишь подчеркивал его незаменимость.

Кутаю нравился новый начальник заставы Галайда, пришлись по душе его энергия, воля, требовательность и исполнительность, поэтому Кутай стремился избежать осложнений в их отношениях, чтобы не повредить делу, которому они оба служили. И если кто и был отчасти виноват в некоторых стычках между ними, так это их общее начальство, иногда вызывавшее Кутая на задания без согласования с начальником заставы.

Сегодня же, о чем Кутай еще не знал, в ночном поиске бесследно исчез рядовой Путятин из группы старшины Сушняка. Обнаружили его отсутствие только после того, как поймали двух бандитов.

Галайда сообщил об этом Кутаю.

– Бывали случаи, - Кутай пытался успокоить крайне расстроенного капитана, - лес заглатывает...

– Заглатывает?

– Да. Наш район, так сказать, бункерный, - пояснил Кутай, - не знаешь, из какого схрона тебя за ногу уволокут. Бункера-то, сами знаете, под землей.

– А если Путятин?..

Кутай догадался, о чем думает начальник, и тут же отверг всякие сомнения.

– Я знаю Путятина. Нарушить долг, честь, присягу он не мог.

– Я тоже так думаю.
– Галайда развел руками.
– А вот старшина Сушняк заколебался. Ни два, ни полтора про Путятина.

– У них типичные для старшины и рядового нелады: требовательный старшина и рядовой со строптивым характером...

Галайда слушал,

опустив ресницы и плотно сжав губы. Его внешнее бесстрастие было обманчивым. Продолжая следить за поведением лейтенанта, за его мимикой и жестами, он оценивал пока еще мало знакомого ему человека, сослуживца. Кутай не выгораживал старшину Сушняка, потерявшего своего подчиненного, хотя Сушняк, по слухам, ходил в любимцах у лейтенанта, и именно его почти всегда Кутай брал с собой, идя на выполнение наиболее сложных оперативных заданий. Кутая, безусловно, огорчало происшествие, и не только из-за того, что в нем был частично повинен Сушняк, но и потому, что всякая бессмысленная потеря была тяжела. Лес, конечно, мог "проглотить" солдата, однако где же скрывалось это таинственное чрево?

– Поиск Путятина надо продолжить, расширив район обследования, заключил Кутай.
– Однако, на мой взгляд, только своими силами нам не обойтись. Придется побеспокоить и наших друзей... Местные жители могут быстрее нас напасть на след...

Кутай поинтересовался, как ведут себя пойманные убийцы.

– Надумали придуряться, - зло ответил Галайда, - отказываются от еды, потеряли дар речи...

– Нормально!
– Кутай кивнул, потер себе переносицу, собрав на лбу морщинки.
– Так... И никакой ниточки, товарищ капитан?

– От них ничего, а вот то, о чем говорила Устя, важно. К этому надо прислушаться.

Услыхав имя Усти, Кутай чуточку покраснел под пристальным, испытующим взглядом холодных глаз Галайды: было очевидно, что начальник заставы успел узнать о его особом отношении к девушке.

За окном обиженно фыркала машина, кто-то крикнул: "Сюда нельзя, повылазило вам, что ли?" Из соседней комнаты доносился приглушенный разговор и отчетливый, дробный стук пишущей машинки.

– Что же она говорила, товарищ капитан?

– Двойка вышла на кордон для проводки на нашу территорию важного селезня.

– Селезня? Почему селезня?

– Так сказала Устя.
– Галайда прошелся по кабинету, заложив кисти рук за ремень и печатая шаг. Это его успокаивало.
– Как я догадываюсь, дело идет о закордонном эмиссаре, потому и селезень. Во всяком случае, Митрофан так его назвал, а Устя повторила.

– Больше Митрофан ничего не говорил?

– Он много-то и не знал, насколько я понимаю. Проводники заподозрили его, потому и не посвятили в подробности своего дела, доложили, кому следует, и, получив приказ, убили... Так я понимаю подпольную кухню?

– Так, - подтвердил Кутай.
– А вы уже успели поднатореть, товарищ капитан.

– Поднатореть?
– Галайда мрачно уставился на Кутая, продолжавшего неподвижно сидеть на стуле.
– Поднатореть и потерять. Потерять человека! Дико!
– Галайда, не присаживаясь, налил себе чаю, залпом выпил. Допрашивать бандитов будете?

– Нет! Не в моей компетенции.

– Звонили из Богатина. Следователь уже в дороге.

Кутай осторожно спросил:

– А Устю более детально не спрашивали?