Секретный фронт
Шрифт:
Подалась массивная дверь, появился Солод. Следователь.
Стецко принимает смиренную позу, глаза потуплены: пусть думают, что он сломлен и готов сложить свою покорную голову...
Глава восьмая
На рассвете в Богатин поступило срочное донесение: в селе Буки вырезана семья коммуниста Басецкого. Полностью вся семья: Басецкий, бывший старшина понтонно-мостового батальона, его жена, одиннадцатилетняя дочь, школьница, и вторая, замужняя, с грудным ребенком.
Поднятый по боевой тревоге мотострелковый взвод был брошен к месту
От Богатина до села всего двадцать пять километров. Буки располагались на плодородной равнине и считались богатым земледельческим селом. Попытки создать там колхоз до сих пор не удавались, хотя Басецкий, бесстрашный активист, обещал организовать селян и пренебрегал угрозами подполья. "Смотри, товарищ Басецкий, осторожность и еще раз осторожность, - предупреждал его Забрудский.
– Мы тебя уважаем и поощряем, а все же на рожон не лезь, оглядись, потом сделай шажок, другой... Постепенно надо, не вдруг. У нас не Винницкая область..."
"Меня Гитлер сотни раз пытался убить, утопить на водных преградах, бил меня всем металлом индустриального Рура, а где он? А что Бугай? Пять фунтов шерсти и два рога!.."
В эту ночь лейтенант Кутай устроился на трофейной раскладушке в неуютной комнатке Солода, одним окном выходившей на внутренний двор, густо заставленный военной техникой.
Сушняк и Денисов заночевали под открытым небом, на мешках с овсом, где по-братски расположились мотострелки.
Из окна Кутай видел часть двора, высокую кирпичную стену со сторожевым шатром и кусок бархатистого неба, усыпанного звездами.
Солод уступил ему матрац и суконное одеяло, которое и не требовалось: даже ночью не спадала духота, хотя окно было распахнуто настежь.
С вечера приятели поговорили о том о сем, и Солод заснул, по-детски свернувшись калачиком и подложив ладошку под щеку. Ему было легче, мирное канцелярское течение службы не особенно расшатывало нервную систему. Но Кутай не завидовал его покою. Вот их жизнь посвящена почти одному и тому же, а какая, в сущности, разница: Стецко для Солода еще один подследственный, для Кутая - снова и снова борьба не на жизнь, а на смерть.
Завтра надо продолжить беседу со Стецком, постепенно "влезать" в его шкуру. Время не ждет: лишний день проволочки порождает новые опасные подозрения. Пойди потом объясни Очерету, почему опоздал.
Спал или не спал Кутай, но по тревоге вскочил раньше Солода, быстро оделся и поспешил в штаб. Начальник штаба майор Алексеев сообщил о случившемся.
– Знали Басецкого?
– Еще бы! Не раз у него бывал. Отличный человек.
– А подлецов они не трогают.
– Алексеев кому-то звонил, распоряжался, его карие глаза влажно поблескивали.
Кутай знал и зятя Басецкого, жену и ребенка которого зарезали. Зять служил на сверхсрочной в авиации Прикарпатского военного округа и осенью должен был демобилизоваться.
Подробности мало интересовали
Кутай велел Сушняку захватить кое-что из продуктов и бутылку самогона.
– Самогона, товарищ лейтенант?
– переспросил старшина.
– Коньяку же у нас нет, - рассеял Кутай недоумение Сушняка, - будем бандиту язык развязывать.
– Ага, понятно...
Денисов занялся машиной, деликатно ни о чем не расспрашивая, хотя не терпелось узнать, какая затевается операция и удастся ли ему принять в ней участие.
Сушняк пошел вслед за Кутаем, продолжая изучать и перенимать походку лейтенанта.
Вначале зашли к следователю. Солод дремал за столом, но увидев вошедшего Кутая, оживился, машинально застегнул пуговицы гимнастерки.
– Вот натура, если недосплю, - как пареная репа.
– Доспишь потом, - сказал Кутай.
– Подготовили мне одежду?
– Распорядился, принесли.
– Солод подошел к шкафу.
– Все мной проверено на идентичность. Только ты не вздумай переодеваться я мозолить людям глаза.
– Почему? Надо же привыкать?
– А то ты не приучен?
– Солод постоял в раздумье у шкафа.
– Только предупреждаю: секрет большой, Жора.
– Давай, давай, крючкотворец. Надо хотя бы примерить. Может, что ушить потребуется или распустить. Я вроде поплотнее твоего Пискуна.
– Примерить, конечно, нужно, чтобы не выглядело одежкой с чужого плеча.
– Солод опустился на корточки перед шкафом, открыл его и достал вещи, завернутые в парусину.
– На старшину подберем после.
– Почему после?
– Муравьев просил старшину зайти к нему для беседы.
– Ну и что?
– А если он не утвердит Сушняка и укажет кандидата иной комплекции?
Дотошность Солода приносила на этот раз пользу. Нужно было продумать все, вплоть до кисета и цепочки с католическим крестом. Хотя, как рассчитывали, никто из окружения Очерета не видел эмиссара, все же полагалось предусмотреть все до мелочей, потому что они-то, мелочи, нередко и подводят. Попробуй оставь на себе армейское белье, да еще со штампами, ну и поминай как звали.
Осмотрев и примерив одежду, Кутай попросил убрать ее на прежнее место. Захватив поджидавшего в коридоре старшину, пошел к Стецку. Трагедия семьи Басецкого не выходила из головы лейтенанта. Если террористический акт локален - одно дело, а если их будет серия? Если под руку палача Очерета попадут такие, как Устя, которая смело бросила вызов подполью?
Встревоженный этими мыслями, Кутай с более суровым, чем прежде, видом заявился к связному. Приняв дурное расположение духа Кутая на свой счет, Стецко низко поклонился лейтенанту, стараясь произвести впечатление полного смирения.