Секретный фронт

Первенцев Аркадий Алексеевич

– Де вин?

– На акции.
– Катерина подперла порозовевшие щеки кулаками, локти ее белых полных рук коснулись чисто выскобленного стола, спросила в упор и с нагловатостью: - А кого ще вы знаете? Из ближних?

– Бугая...

Открытая подозрительность, казалось, погасла в ее глазах, и она, красивая, статная, поднялась из-за стола, закинула на затылок руки, поправила косы.

– Ни, Бугая тоже нема.

– Колы вин будэ?

– Не знаю, друже зверхныку. Он як погода. Буде дощик, чи туман, хто знае?

–

Ладно, почекаем, - с деланным равнодушном сказал Кутай и потянулся, показывая свою усталость.
– Де нам сховаться до Очерета?

– Есть куда. Есть добра краивка. Сам Очерет, як бувае у Повалюхе, там ховается.

Катерина вскочила, заторопилась. Взялась было за посуду, отмахнулась.

– Отведу вас в краивку, потом приберу.

– Соседи не заглянут?
– поинтересовался Кутай.

– Яки тут соседи! Друг дружке очи не кажем. Пишли.

– А раз так, может, посидимо у хате?

– Не положено в хате.
– Катерина решила, что ей делают проверку. Положено в схроне. А як наскочат энкеведисты? Я за вас отвечаю...

Через вторые сени и чулан прошли в сарай, примыкавший к хате и как бы составлявший ее продолжение. В этом самом сарае конвой Очерета вязал своих копей.

В дальнем углу еще не отзоревалась корова. Катерина подняла ее пинками, перевела в другой угол и вилами откидала подстилочную солому с дощатого, забитого навозом пола.

На том месте, где лежала корова, показалась утопленная в земляном полу крышка люка.

– Допоможите!
– повелительно прикрикнула она, когда набухшая крышка не поддалась ее усилиям.
– Закисла, клята.

Сушняк грубовато отодвинул запыхавшуюся женщину, взялся за осклизлое кольцо и, поднатужившись, поднял крышку. Пахнуло погребной сыростью. Вылетели комары, уже избравшие теплый подпол для зимовки.

– Ось сюды.
– Катерина указала вниз.
– Тут наша краивка. Там драбина.

Первым по лесенке-драбине спустился Кутай, за ним - Сушняк, еле протиснувший сквозь люк свои широкие плечи.

– Добрый бычок.
– Катерина потрепала Сушняка по загривку, когда тот оказался на уровне пола.

– Э, шмара.
– Сушняк хотел было ущипнуть ее за ногу, но тяжелая крышка, опустившись, прищемила ему руку.

Краивка представляла собой яму, обшитую подопревшим тесом. Размеры ее были не больше четырех квадратов по площади, а в высоту, пожалуй, не меньше трех метров - глубокая яма. На полу солома, в углу рядно, чтобы лечь, табурет и на нем лампа.

– Подкинуть вам ще соломы?
– спросила Катерина, глянув вниз. Казалось, она беззвучно смеялась.

– Не треба соломы, - сказал Кутай.
– Лампу можно запалить?

– Можна... Вы спите, - посоветовала Катерина, продолжая всматриваться в темноту схрона.
– Когда придет - дам сигнал.

Она опустила крышку, ржаво скрипнули петли. Затем послышалось, как она вновь закидала тайный вход навозом и завела на прежнее место корову.

Кутай

снял с лампы стекло, поправил плоский фитиль зажег его. Из-под табуретки поднялись комары, забились в углы, тихо зазудели. Обшивка ямы приходила в ветхость, значит, краивка существовала давно... Откуда-то тянуло свежим воздухом. Приток его давала труба, пробитая внизу, вровень с полом. По запаху можно было догадаться о втором назначении трубы - сток нечистот.

– Ось так, друже зверхныку, - мрачновато выдавил Сушняк, - мало того, що могила, мочой отдает.

– А ты думал, тебе предложат люкс перша-класса?

Сушняк подгреб под себя солому, готовя ложе для отдыха, вытянулся, закинул руки за голову, сказал:

– Дозоревывать будемо, друже зверхныку?

– А що ж нам ще робыть, друже Чугун? Треба набираться сил.

– И так мэни дивать те силы некуда...

– Лампу погасим?

– Як знаете. Тушить так тушить, керосину в ней мало.

Надо было обладать железной выдержкой, крепкими нервами и кристально чистой душой, чтобы вот так, только опрокинувшись навзничь, уснуть.

Можно было бы и Кутаю последовать примеру своего старшины. Думай не думай, что теперь изменишь?

Хорошо, если Катерина ограничилась бессловесным стражем - дойной коровой, а если с того же сеновала стодолы спустилась парочка хлопцев и взяла караул над лядой?

Поверила ли полностью Катерина? Почему она дожидалась грепса и сомневалась в пароле? Долгое отсутствие представителя, безусловно, взбаламутило подполье, и не могло обойтись без поисков и подозрений. Возможно, были приняты какие-то меры, связались с "головным проводом" или использовали своих людей для раскрытия замыслов энкеведистов.

Теперь решалась задача со многими неизвестными. До конца ли был искренен Стецко? Не хитрил ли? Слишком непривычна для матерого оуновца такая сентиментальная мотивировка раскаяния, как любовь к семье. Многое из напутствий Романа Сигизмундовича Пискун утаил, идеи старца распространялись широко... И рассказывать о них пока не было необходимости.

Яма, куда они попали, при разработке операции не учитывалась.

Можно было сойти с ума от дум, и потому Кутай выкинул их из головы, на что был способен только человек молодой, начисто лишенный малейших признаков неврастении, человек, побывавший в передрягах.

Лейтенант стянул сапоги, укрылся свиткой, переместил поудобнее пистолет и, подложив под щеку ладонью кверху правую руку, заснул так же крепко, как и его невозмутимый соратник.

Глава двенадцатая

В село Буки, кроме Ткаченко и Бахтина, собрались ехать Забрудский и председатель райисполкома Остапчук. Ткаченко отдал им свою машину с шофером Гаврюшей, а сам пересел к Бахтину.

– В Буках, Остапчук, встретимся, - сказал Ткаченко, - ты что-то налегке отправляешься. Не к теще на блины. Захвати автомат да парочку "лимонок". Не помешают. Забрудский, что же ты?