Секретный фронт
Шрифт:
– Я, товарищ майор, всегда иду на опасность. Не люблю спокойную жизнь. Человек должен жить остро! Попробуй по бритвочке проведи пальцем... Признаюсь, под тяпки бросался, двух панцирных "фердинандов" спалил, всякий иностранный металл принял в свое тело, я вот в Буки сейчас еду с тревогой. Потому хочу действовать словом, хотя ручку пистолета и придется погреть в кармане. Окрепло наше партийное слово, кровью омылось, победой украсилось. Веским стало: факты его подпирают, цифры...
– Забрудский взволновался, чувствуя внимание собеседников - Мезенцева
– Спросят, как жить дальше? Ответим: поглядите, браты, на всю остальную батькивщину, как там! Поищите единоличника! Пошукайте. Днем с огнем не найдете...
– А все же надо будет начинать с Демуса, - сказал Кутай.
– Кто такой Демус?
– спросил Мезенцев.
Кутай глянул на Забрудского, как бы спрашивая его разрешения на ответ. Тот сказал:
– Объясни. Ты все село вдоль и поперек прощупывал, все знаешь.
– Добре, - сказал Кутай.
– Демус имеет влияние на селян. Приобрел он его, пожалуй, своим разумом.
– Кулак, что ли?
– Был из незаможников, а женился на кулацкой дочке, постепенно отошел от родной среды, окреп, вес приобрел, и теперь что он скажет, тому и быть. Такое его влияние...
– Вот если бы удалось убедить Демуса, а?
– Забрудский пришлепнул ладонью по коленке Кутая.
– Создать артель имени Басецкого! Здорово, а? Бандеровцы отомстят? Не дадим! Организуем крепкую самооборону, дежурства, вооружим активистов.
Забрудский, как понял Мезенцев, принадлежал к числу безотказных, самоотверженных коммунистов, для которых дело, порученное им партией, было делом их жизни. Иногда он казался и суматошным и грубоватым, зато всегда был прямым, честным и искренним.
Вот и сейчас, въехав в село, Забрудский огляделся по сторонам и, увидев селян, либо степенно идущих вдоль плетеных тынов, либо занятых своими делами во дворах, со вздохом сказал:
– Будто бы ничего не случилось. Жизнь все же есть жизнь...
К сельсовету подъехали со стороны площади, где одиноко возвышалась дощатая трибунка, а вокруг - проплешинами - лежала выбитая ногами земля.
Босой мальчишка в старенькой шапчонке, гонявший веником пыльную шелуху по ступенькам крыльца, завидев машины, исчез, и тут же навстречу гостям вышли предупрежденные им председатель сельсовета - средних лет мужчина в сапогах со спущенными голенищами и широких штанах некогда добротного сукна цвета небесной сини и рядом с ним худой, как жердь, парень в расшитой безрукавке и желтых штиблетах. Судя по папке в руках, писарчук.
Забрудский пропустил вперед Мезенцева, представил его, с ним почтительно поздоровались. Кутая, очевидно, здесь знали хорошо.
– Заходьте, товарищи, - пригласил председатель ровным голосом, с полупоклоном, принятым в этих местах, пропуская гостей в распахнутые все тем же мальчонкой двери.
В кабинете председателя сельсовета держался сумрак от плотных занавесок. На свежепобеленных стенах портреты Ленина и Сталина в легких рамочках. Судя
Председатель сельсовета подтвердил:
– Так и поступаем, а как же? Заскочат оуновцы, надругаются. Пояснил: - Снимаем на ночь, когда знаем, що бродят они округ...
Председатель держался натянуто, хотя и спокойно, и это давалось ему, по-видимому, нелегко. Мезенцев пока в разговор не вступал. Может быть, поэтому, по-своему истолковав молчание неизвестного ему офицера, председатель никак не мог войти в привычную колею, отвечал Забрудскому невпопад и закуривал уже третью папиросу.
Осенняя муха надоедливо билась об оконные стекла, зудела. Ее попробовал было поймать Забрудский, но промахнулся, проследил, как председатель, свернув газетку, ловко прихлопнул муху на подоконнике.
– Не зудела бы, жива была бы, - сказал Забрудский.
– На тихую муху рука не поднимается, - как бы оправдываясь, подтвердил председатель и, вздернув белесые, редкие брови, спросил: Выходит, начнем с Демуса, насколько я понимаю?
– Как будто бы на нем сходимся. Всегда треба начинать с воротилы. Как он?
– Да вы ж его знаете, товарищ Забрудский.
– Я не все знаю. Лишь общие сведения, так сказать, пунктирно. А нужно знать все. И обстоятельно. Он по-прежнему в сельпо работает?
– По-прежнему, перевыборов-то не было.
– Председатель погладил короткими пальцами край стола и, не поднимая глаз, сморщил лоб гармошкой, монотонно продолжал: - Бандиты его не займают. Откупается от них. Прямой связи мы не замечали, а так, нейтралитет держит... Набежали бандеровцы, еще до случая с Басецким, - говорят, полностью была чета, - так он дал им кабана, два ящика горилки, спичек, даже фитильков для лампадок...
Забрудский покачал головой, остановил председателя:
– Насчет фитильков... Несерьезно насчет фитильков.
– Акт могу предъявить. Ревкомиссию созывали. Списывать пришлось. Потому выдал фитильки и горилку по принуждению...
– Видишь, но принуждению. А то можно понять, що вин их, бандеровцев, снабжает из-за сочувствия или як сообщник.
– Если бы сообщником був... Сами знаете...
– Председатель криво усмехнулся.
– Позвать его? Или сначала пообедаем?
– Обед еще пока не заробили, - сказал Забрудский, - а на Демуса мы бы подывились. Як его, важко здобуты?
– Чому важко? Важко не важко, а коли треба...
– Председатель зычно позвал из коридора мальчишку, дежурившего для посылок при Совете, и тот, молча приняв распоряжение, исчез так же быстро, как и появился.
– Не хлопчик, а ящерка, - похвалил его председатель, на слух определяя, как, стремительно проскочив двор, мальчонка затопал босыми ногами по пыльной улице.
– Демус живет близко. Зараз будет. Его ще можно уговорить, а вот жинка... Вся в свого батька. Коли на мыло ее переварить, - пудов шесть наберешь, а с характера - добрый кобель.