Секретный фронт
Шрифт:
– Да, он сам седьмой, - подтвердил председатель.
– Жинка моя...
– Невеселая улыбка впервые проскользнула в уголках губ Демуса.
– Скажите им...
– Чего тут...
– Председатель тоже улыбнулся.
– Пробовали еще при Басецком ее уговорить. Хватила чугун с кипятком на рогач с печки, слава богу, только холявы ошпарила...
– Така вона, - подтвердил Демус.
– Дурная, - сказал председатель.
– Дурная?
– Демус укоризненно покачал головой.
– Ни, не дурная. Такую семью держать...
–
– Так что же жинка, товарищ Демус?
– спросил он, чтобы лишь ухватиться хоть за какую-то ниточку.
– Жинка каже, хочешь, щоб пальцы порубали?
– Демус поднялся, спросил: - Можна мени йты, чи як?
– Мы же не закончили...
– Забрудский растерянно улыбнулся.
Председатель сказал:
– Хай идет! Ему треба подумать. Ночи хватит?
Демус молча кивнул и неторопливо вышел, старательно прикрыв дверь.
– Вот тебе результат!
– с сердцем воскликнул Забрудский.
– Зачем вы его отпустили?
– Иначе нельзя, - сказал председатель.
– Без жинки он не решит. Вы ему объяснили, он понял, вернется до дому, туда-сюда, я лично на него не рассчитываю...
– Нет, дело неясное, - не согласился с ним Забрудский, - нам нужно чем-то подстраховаться. Выходить на сбор с пустыми руками...
– Забрудский был искренне расстроен, вздыхал, затянувшись папироской, закашлялся. Боюсь, не высечем мы искры с такого кремня... Начнем поиск с прежних рубежей...
– Он взъерошил волосы пятерней, присел к столу, задумался.
Мезенцев пришел к нему на помощь:
– А может, попытаемся опереться не на кулаков, а на бедняков? Ведь мы имеем исторический опыт.
– Демус-то не кулак, - возразил Забрудский.
– Он вожак, это не одно и то же. Ну, жинка, скажем, дочка кулака. Так мало ли у кого какая жинка... На кого вы предлагаете опереться?
– На кого?
– Мезенцев подумал.
– Есть же в селе активисты.
– Активисты...
– Председатель хмыкнул.
– Беспалые активисты. Пальцы им пообрубали, казал же Демус.
– Так вот на этих, у кого пообрубали, - предложил Мезенцев.
– Куда их...
– Председатель отмахнулся.
– Нет, нет.
– Забрудский обрадованно ухватился за предложение. Анатолий Прокофьевич подал верную мысль. Фамилии их?
– Он взял бумагу.
– Фамилии известные, - сказал председатель.
– В газетах за них писали, один Тымчук, другой Кохан. По-уличному кличут Драгуном и Иван-царевичем. Тымчук служил еще при поляках в кавалерии, а Павла Кохана прозвали так за обличье... Волосы, красивенький, вот и пошло, и пошло, ще с парубков...
– Все понятно, - соображал Забрудский, - они в селе?
– Где же им быть, - ответил председатель.
– С них будем начинать, а не с Демуса, - твердо решил Забрудский. Их агитировать не надо!
–
– попробовал возразить председатель, туго воспринимавший изменение ранее намеченного плана.
– Нет!
– резко остановил его Забрудский.
– Если бы мне за убеждение отрубили пальцы, кипело бы внутри... Анатолий Прокофьич, вы подсказали нам здорово... Надо их позвать, объясним...
– Куда ж их вызывать, товарищ Забрудский, - взмолился председатель, треба повечерять. Уже пора лампу запаливать.
Кутай спросил:
– Ночлег у кого?
– У Сиволоба, больше негде, - ответил председатель, принявшись просматривать бумаги, пододвинутые ему писарчуком. Темнело действительно быстро, и председатель перенес папку на подоконник.
– Що, семена просят?
– Нужда в семенах, точно, - подтвердил писарчук, - озимку.
– До мы их возьмем? Ось тут, в левом углу, резолюция: отказать категорически...
Забрудский попросил бумагу. Вчитался, еще больше повеселел.
– И эти будут наши. Эх ты, тактик еловый, для того и артель... Будет артель - будут семена. Все просьбы перепиши, - сказал писарчуку.
– Почерк у тебя красивый? К утру чтобы было в полном ажуре, хлопчик. Только отыщи и прежние бумажки с отказами, все отыщи...
– Как?
– Писарчук обратился к председателю.
– Исполняй!
– Тот встал, потянулся.
– Такой резон - вечерять и спать!
– Надо обеспечить надежный ночлег, - напомнил Кутай.
– Надежный гарантувать не можу.
– Не можете?
– Кутай наершился.
– Яка гарантия? Банда на банде. Може, на ялыне* снайпер? Будемо вместе гарантувать, лейтенант. Сколько на ваших времени?
– Председатель по-хорошему улыбнулся Кутаю, приподнялся на носки, подвел стрелку на стенных часах.
– Размагнитилась, чи що? То вперед бегут, то тянутся, як на волах.
_______________
* Елка (укр.).
Сумрак постепенно заполнял комнату. Через открытые окна доносилось мычание коров: с пастбища возвращалось стадо. Мальчишка-дневальный, сидевший возле Кутая, осторожно поглаживал пальцем по звездочке на его красивой фуражке пограничника. Ноги мальчишки были босы, на мотне холщовых штанов немецкая пуговица.
От сельсовета вскоре свернули вправо, кривая улица пошла вверх, в нагорную часть села. Председатель шел впереди с Забрудским, а позади Мезенцев с Кутаем, продолжавшим рассказывать несложную историю своей жизни.
– Если говорить откровенно, все началось с фуражки, товарищ майор. Манила меня фуражка пограничника, сейчас трудно разобраться почему. Возможно, как и всегда бывает, случай. Мой двоюродный брат служил в погранвойсках, на западной, приехал на побывку - клинок, шпоры, а главное... Ляжет он отдыхать, выжду, подберусь, возьму его фуражку, надену, прошмыгну к колоде с водой и так гляжу на себя и этак... Запала мечта, не вытравить...