Секреты
Шрифт:
Хонор подумала, что ее небесно-голубая двойка с оборочками вокруг шеи не соответствовала ее возрасту, и все же она почти не изменилась с тех времен, когда только родила в 1913 году.
— Тебе должно быть стыдно, Эмили, — продолжала Хонор. — Адель пришла и помогала тебе, когда никого другого не было, именно так, как я часто помогала твоей матери. Она нигде не обучалась этому и узнавала все только от меня, и все-таки она управляла этим домом, и управляла хорошо. Она была тактичной, преданной и доброй с тобой. И ты позволила своему мужу ударить ее и
— Но послушайте, — вмешался Майлс, — вы не можете просто так сюда ворваться и побеспокоить нас на Рождество. Девочка была неслыханно груба. Бог знает, что она уже наговорила моей жене в прошлом. У меня не было выбора, и мне пришлось ее уволить.
— Вы не имели на это права, она работала на вашу жену, а не на вас. Адель просто защищалась, — бросила ему Хонор. — А вы, Майлс Бэйли, хам.
Она принялась ядовито отзываться о худших сторонах служения Адель в их доме, не забывая ничего. Каждый раз, когда Ральф или Майлс пытались заставить ее замолчать, она вываливала на них еще больше. Эмили начала плакать, и Хонор напустилась на нее.
— Ну правильно, плачь, — прошипела она. — Это все, на что ты годишься. Адель тебя кормила, убирала за тобой, готовила, шила, гладила, стирала и даже ушла из своего дома, чтобы присматривать за тобой. И она ни разу не разболтала соседям про тебя, ничего не украла, ничем не воспользовалась. Посмотри на это дерево! Она сама его украсила, без всякой твоей помощи, а еще наготовила и убрала до блеска дом к Рождеству. А что ты сделала взамен? Ничего! Ни рождественского подарка, ни слов похвалы. Ты позволила вытолкнуть ее в дождь даже без пальто зато, что она уронила супницу.
Хонор видела, какой эффект она произвела на всех троих. Эмили была бледна и дрожала, Ральф не верил своим ушам, что у кого-то хватило наглости разговаривать с его родителями в таком тоне, а Майлс весь надулся от ярости. Зная, что у них, вероятно, было несчастное Рождество, поскольку им никто не прислуживал, Хонор надеялась, что ее приход и стычка с ними сделает его худшим в их жизни. Но она еще с ними не закончила, у нее разыгралась кровь и она велела принести вещи Адель из ее комнаты и плату за две недели вместо предупреждения об увольнении.
Майлс вышагивал по комнате, будто он был в зале суда и свидетельство, которое он только что услышал, было сплошной ложью.
— Я считаю все это совершенно невероятным, — сказал он. — Скажите мне, миссис Харрис, если положение Адель в качестве горничной было таким ужасным, как вы заявляете, почему она не ушла?
— В этом мире есть некоторые люди, которые позволяют сочувствию возобладать над здравым смыслом, — резко сказала Хонор. — Адель боялась уйти в страхе, что с Эмили может что-нибудь случиться. И более того, она не хотела, чтобы Майкл беспокоился или прерывал свою учебу.
— Ах, вот в чем все дело, — мерзко хмыкнул Майлс. — Она положила глаз на моего сына, не так ли?
— Какая чушь, — фыркнула Хонор. — Они были друзьями задолго до того, как она пришла сюда работать, и, в сущности, она
Его лицо еще больше побагровело, если это вообще было возможно, он достал кошелек, вынул оттуда пару банкнот и сунул ей.
— Возьмите это и ее вещи и уходите, — сказал он.
— Сначала я хочу услышать извинения, — сказала Хонор, беря деньги, но стоя на своем. — И обещание, что миссис Бэйли даст ей хорошую рекомендацию.
— Конечно, я дам ей рекомендацию, — сказала Эмили, вдруг снова разволновавшись, и ее голубые глаза наполнились слезами. — Но мне бы хотелось, чтобы Адель вернулась работать. Я совсем не знаю, что буду делать без нее.
— Она не может вернуться, ты, глупая женщина, — выпали Майлс. — Я найду тебе кого-нибудь еще.
Хонор резко посмотрела на мужчину. У него не было такта, он был грубиян и ханжа и настолько преисполнен чувством собственной правоты, что было неудивительно, что он крепко стоял на ногах в жизни.
— А извинения? — сказала она, подняв одну бровь и уставившись на него с самым строгим видом.
— Ну хорошо, извините, я погорячился, — пробормотал он, избегая смотреть ей в глаза. — Но сейчас уходите, пожалуйста, у нас было самое худшее Рождество, мои внуки и невестка расстроены, а Майкла весь день нет.
Хонор ликовала.
— Все было бы совсем по-другому, если бы вы обошлись с Адель как с человеком, — сказала она вкрадчиво, прежде чем повернуться к двери. — Я вас не буду сейчас беспокоить по поводу одежды, только возьму ее пальто из кухни. Я уверена, что Майкл завтра сможет занести нам остальное.
— Только не Майкл, — возразил Майлс. — Я не хочу, чтобы он когда-либо снова приближался к вам. Ральф или я, кто-то к вам заедет.
Пока Хонор ковыляла домой в своих тесных туфлях с пальто Адель в руках, у нее была масса пищи для размышлений. Ей хотелось рассмеяться, когда она увидела их кухню, — это был совершенный хаос, повсюду стояли немытые тарелки, кастрюли и остатки еды. Она дотронулась до печки — печка была чуть теплой, они явно не додумались доложить в нее угля, и огонь угасал. Ни сегодня вечером, ни утром не будет горячей воды, чтобы помыться, и кто будет вынужден все это убирать?
Но ликование от мысли, что уход Адель причинил им больше страданий, чем самой Адель, смешивалось с мыслями о Майкле, Это было неправильно, что такой приятный молодой человек вынужден бродить совсем один в рождественский день и что он должен выбирать между близкими людьми.
Следующий день был еще более холодным и мрачным. Хонор с трудом удалось открыть кроличьи клетки и накормить кроликов из-за сильного ветра. Когда она попыталась повесить мешки над кроличьими клетками, чтобы хоть немного защитить их от непогоды, ей пришлось удерживать их изо всех сил.