Секс был. Интимная жизнь Советского союза
Шрифт:
Нет, нет, нет. Ни Андрея, ни Елену не могут арестовать просто так. Ведь они не контрреволюционеры, а порядочные советские граждане, честно и усердно работают на одном из текстильных предприятий, выполняют план, поднимают советскую легкую промышленность. Ни он, ни она не позволяют себе сказать что-то плохое о советской власти и товарище Сталине. Оба отлично знали, насколько опасны такие разговоры.
Первая брачная ночь у Елены и Андрея не удалась — то ли из-за выпитой водки, то ли из-за животного страха, который прятался в глубине души Андрея и с наступлением темноты только усиливался. Но Елена не предъявила мужу никаких претензий: она его любила, и секс для нее был не самым важным делом
Какое-то время спустя после первой брачной ночи Андрею наконец удалось совершить половой акт. Секс так и не вошел у них в привычку, все силы отнимали тяжелые рабочие будни. Оба приходили домой поздно, и ночь уходила на то, чтобы восстановить силы. Иногда, когда они гасили свет и ложились в свою небольшую кровать, все же их обуревала страсть. Все шло почти хорошо. Пока не настала ночь, которой они оба так боялись.
На дворе был уже 1938 год, когда в дверь коммунальной квартиры, в которой жили Елена и Андрей, настойчиво постучали.
Андрей не спал — в ту ночь уснуть никак не получалось. Дурное предчувствие сжимало грудь. Услышав стук, он приподнялся в постели, сердце бешено колотилось. Он посмотрел на спящую жену, но не стал ее будить и вставать сам, будто парализованный страхом.
К входной двери в коридоре так никто и не подошел. Через мгновение стук сменили тяжелые, мерные удары. Вскоре в коридоре послышались шаги соседки и лязганье ключей. В коридор вошли люди.
— Пронин! — рявкнул один из них.
Сердце Андрея заколотилось от ужаса, когда он услышал из коридора свою фамилию. Значит, за ним. Его взгляд снова пал на спящую жену, в голове мелькнула странная мысль: так не хочется ее будить… Но через несколько секунд забарабанили уже в дверь их комнаты, и Елена проснулась.
— Пронин! Собирайтесь.
Андрей и Елена как будто были готовы к этому моменту, хотя никогда не обсуждали вероятность того, что кого-то из них арестуют. И тем не менее, когда за мужем пришли, оба знали, что делать. Жена с каменным лицом собрала Андрею некоторые вещи, обняла на прощание, даже попыталась поцеловать. Пообещала, что в любом случае будет его ждать.
Андрей как мог держался и вел себя спокойно, хотя отлично понимал: увидятся ли они еще когда-нибудь — не знает никто. Только когда люди в форме увели мужа, Елена заплакала. Стоя у окна в темноте, она с ужасом наблюдала, как двое в черных куртках запихивают ее любимого человека на заднее сиденье черного автомобиля, как машина трогается с места и скрывается в темноте.
Андрею Пронину повезло: его не расстреляли ни сразу, ни после допросов — «всего лишь» заставили подписать бумагу с признанием в том, чего он не совершал. В те времена следователи не гнушались ни шантажом с угрозами семье, ни прямым выбиванием показаний с помощью пыток. Андрея приговорили к двадцати годам лагерей.
В 1941 году началась Великая Отечественная война. Андрей вместе с другими узниками лагерей, такими же «врагами народа», как и он, был зачислен в штрафной батальон — на передовой искупить кровью «вину» перед советской родиной. И снова Андрею повезло, насколько можно здесь вообще говорить о везении. Все его однополчане погибли в бою, а он «отделался» тяжелым ранением, в результате которого ему ампутировали руку. После долгого пребывания в госпитале, по какому-то странному стечению обстоятельств ввиду общей неразберихи или чьему-то бюрократическому недосмотру. Андрею разрешили вернуться домой.
Дома его радостно встретила Елена. Она всеми силами старалась продемонстрировать, что по-прежнему его любит,
Раз за разом, когда они лежали в кровати ночью, Елена целовала мужа, пытаясь вызвать в нем желание. Но тщетно — и причина отсутствия потенции, конечно, была не в инвалидности Андрея, но в страхе, что за ним снова придут. Страх отравлял дни и особенно ночи пережившего столь многое мужчины. Во сне он часто кричал. Просыпался, вскакивал с кровати, всматривался в темноту на улице. «Андрюша, там никого нет», — робко говорила Елена, но Андрей продолжал подолгу стоять у окна. Затем все-таки возвращался в кровать, ворочался, кое-как засыпал.
Елена пыталась вызвать в муже страсть не из-за того, что очень хотела секса. Конечно, в близости она нуждалась, но куда больше думала о муже, надеясь, что любовь успокоит его, поможет отвлечься и пережить страшные беды, выпавшие на его долю. Но раз за разом Андрей терпел неудачи, и каждая последующая лишь усугубляла его самочувствие.
В конце концов жена оставила попытки и сказала Андрею, что любит его любым, ей неважно, получается у него в постели или нет, неважно, есть у него рука или нет. Но Андрей, несмотря на всю благодарность любящей жене, чувствовал себя совершенно раздавленным. Однажды, укладываясь спать, он даже сказал Елене:
— Знаешь, если тебе тяжело со мной… я не обижусь, если ты будешь дружить с кем-то другим — я не могу, я просто не могу.
Елену такое предложение только шокировало.
— Что ты несешь?! Мне никто не нужен! Я же тебя люблю.
Андрей тоже любил Елену и предложил ей найти любовника лишь в отчаянной попытке спасти брак. Но ради счастья с Андреем Елена легко была готова пожертвовать активной сексуальной жизнью, и они продолжили жить вместе.
Шли годы, и в 1950 году Елена узнала о докторе Михаиле Штерне из Винницы, который, как уверила ее подруга, занимался проблемами половой жизни. К тому времени Елена с Андреем практически не занимались сексом: не больше пяти-шести раз с момента окончания войны. А женщине хотелось детей и простого семейного счастья.
Не сказав ничего Андрею, она отправилась в Винницу. Доктор Штерн принял ее, внимательно выслушал. Елена рассказала ему и об их скромной, но спокойной жизни до ареста, и о страшной ночи, изменившей все, и о безуспешных попытках наладить дела после войны: именно благодаря этому задокументированному рассказу их история дошла и до нас. Доктор внимательно выслушал и попросил на следующий прием прийти уже с мужем. Начались сложные уговоры. Поначалу, узнав, что Елена поделилась с незнакомым доктором их глубоко личными проблемами, Андрей очень разозлился. Как и большинство советских людей, перспективу обсуждать подобные проблемы, еще и с незнакомым мужчиной, он воспринимал однозначно — полный позор. Но со временем Елене все-таки удалось убедить мужа, что доктор сможет помочь и что прием нужен для того, чтобы у них появился шанс завести детей. Муж согласился отправиться на прием.
После подробного опроса доктор Штерн убедился, что физически с Андреем все в порядке. Проблема лежала в области психологии: тревожность Андрея, а также страшные душевные травмы, которые он пережил, никак не давали ему расслабиться и заняться любовью с женой. Штерн провел несколько сессий гипноза — совершенно бесполезно. Нужно было пробовать что-то еще. И на одном из приемов, на который Пронина пришла без мужа, доктор, сам смущаясь и стараясь изъясняться как можно более деликатно, задал неожиданный вопрос: