Сексуальный студент по обмену - 2

Грехем Анджела

– Я верю тебе, Нат. И спасибо.
– Я протягиваю руку и похлопываю по ее руке. – Все, что я скажу, как сильно любящий тебя человек, мой брат очень хороший.

– Да, - она кивает, отворачиваясь к окну.

Я поворачиваю голову, мое дыхание застревает в горле от вида. Кингстон спускается по лестнице загадочного здания, одетый в смокинг и держит что-то, что я не могу разглядеть.

– Иди и получи своего мужчину, Эхо, - это последнее, что я слышу от Нат, прежде чем Кингстон открывает мне дверь, подавая свою свободную руку

мне.

– Любовь моя, - манит он голосом, от которого у меня мурашки по коже, его тлеющие глаза овладевают моими.

Я беру его руку, и он помогает мне выйти из машины, когда девочки тихо хихикают позади меня. И потом я вижу, что у него в руке.

Не может быть.

Все это обретает смысл. Красивые, душещипательные кусочки складываются в одно.

– Шшш, - гудит он, притягивая меня ближе к себе. – Не плачь, Эхо, даже если это слезы счастья. Я не могу на это смотреть. Позволишь?

Я киваю, пытаясь не плакать еще сильнее, когда он надевает корсаж на мое запястье, а затем оставляет теплый поцелуй там.

– Я считаю, что у моей леди должен быть выпускной. Пошли?

Я больше парю, чем иду, слепо позволяя ему вести меня внутрь. Комната была украшена, как сад той ночью, и играет музыка. Здесь даже есть надпись «Бесконечная ночь» – такая же, как на моем выпускном, который я пропустила.

О, мы здесь только вдвоем.

– Как ты…

– У меня есть свои методы, - как обычно, он подмигивает. Мой брат. Должно быть это он. – Хочешь сначала потусоваться, или поищем наш столик?

Я откидываю голову назад и заливаюсь смехом, громко и долго, окончательный отголосок душевной боли оставляет меня раз и навсегда. Здесь никого нет, чтобы потусоваться, и только один столик. Но Кингстон не разрушает атмосферу, делая все возможное, чтобы создать для меня полную картину.

Поэтому я решаю подыграть.

– Знаешь, я не тусуюсь, - я выпячиваю губу. – И думаю, что мы сможем найти столик попозже. Как насчет того, чтобы мы танцевали для начала?

– Еще рано, - бормочет он, проводя пальцем по моей щеке и через губы. – А вот теперь пора.

Он берет меня за руку и втягивает меня в центр комнаты. И потом понимаю, что прислушиваюсь… когда песня «Вылечить тебя» начинает играть.

Он хотел, чтобы наш первый танец был под эту песню – тот, который мы обсуждали в счастливую ночь – это был мой выбор.

Он может этого не осознавать, и я никогда не скажу ему, но это второй случай, который он… надолго закрепил в моей памяти, так или иначе, как и вечную «нашу песню».

Я не могу заставить свои глаза сдержать слезы благодарности. Это просто потрясающе, так трогательно… исцеляющее. Кто еще может арендовать здание в Амстердаме для приватного выпускного вечера, оформить его соответствующе в комплекте с музыкой в самый нужный момент?

Кингстон Хоторн, вот кто.

–

Знаешь, - тихо говорит он мне на ушко, наши тела переплетаются и медленно покачиваются в такт, - когда я услышал, что буду работать с садовой тематикой, я был соблазнен сделать что-то художественно незаконное и создать Эдемский Сад – в этом бы случаи мы оба были бы голыми.

Я копирую его приглушенную усмешку. Его рука на моей талии, притягивает меня еще ближе.

– Но я очень рад, что откинул эту идею. Ты выглядишь совершенно потрясающе в своем платье, Любовь моя.

– Спасибо, - отвечаю я, всхлипывая, - за все. Не могу поверить, что ты все это сделал. Я… - Я поднимаю голову с его груди и смотрю на него. – Я люблю это.

– А я люблю тебя, - отвечает он мгновенно, с уверенностью, заставляя мой пульс забиться сильнее, а голову кружиться.

– Ты… ты меня любишь? – спрашиваю я, мое тело замирает.

Он тоже останавливается, его пристальный взгляд обращен ко мне. – Всецело и невероятно. Больше, чем я любил или когда-либо мог любить что-нибудь или кого-либо еще в этом мире.

– Кингстон, я…

– Тоже любишь меня, но ты поражена и не смогла закончить свою мысль. – Его смех такой искрений, разбивает напряжение. – Я знаю, Любимая.

– Ну, раз мы разобрались, - говорю я, улыбаясь, прижимаясь лицом к его груди и закрывая глаза. Я не борюсь с этим; он абсолютно прав – в каждом произнесенном им слове.

И он любит меня.

Я собираюсь потанцевать на своем выпускном, поэтому молча наслаждаюсь этим мгновеньем.

Мы проводим остаток времени, часто смеясь, целуемся и позволяем нашим рукам более свободно исследовать друг друга, чем когда-либо прежде, до тех пор, пока мои ноги не начинают болеть и зевок не вырывается из меня.

– Я скоро отвезу тебя обратно, Любовь моя, но ты можешь выполнить последнюю просьбу?

– Кроме того, чтобы преподнести тебе девственность на выпускном вечере на блюдечке с серебряной каёмочкой.

Господи, не могу поверить, что сказала это.

Кингстон начинает хохотать, хватаясь за бок и вытирая несколько слезинок с глаз.

– Христос, - он изо всех сил пытается отдышаться, вытирая глаза. – Ты всегда такая забавная, Эхо – прямо свежий глоток воздуха, очаровательное наслаждение. Но нет, у меня другая идея.

Он достает что-то небольшое из кармана – это объясняет удобную смену музыки – и с вызовом выгибает одну бровь, борясь с усмешкой.

– Я надеялся, что в конце ночи ты покажешь мне свои лучшие движения… Прошу тебя.

– Просьба принята! – перекрикиваю я музыку, и трясусь, словно никто не догадывается о следующей песне, понимая, что это далеко не совпадение, что это… Spice Girls.

Идеальное окончание идеальной ночи.

 * * *