Секвойя
Шрифт:
– А это нормально? – с недоверием спросила Пэтти.
Доктор пожал плечами:
– В случае подобных травм такое случается, это защитный механизм нервной системы, - пояснил он, - чаще всего память восстанавливается довольно быстро.
– Но не всегда? – осторожно уточнила женщина.
Каролина поняла, что они думают об одном и том же.
А что, если Джастин тоже потеряет память? Что она сможет ответить
«Кто ты такая»? Будет ли он по-прежнему чувствовать к ней то, что чувствовал раньше? И если нет, то понравится ли она ему снова?
Девушка вдруг помотала головой. О чем она вообще думает? Он лежит там, между жизнью и смертью, а ей в голову лезут такие эгоистичные мысли…
Пусть он забудет ее, только пусть будет жить.
Пока врач был с ними, Каролина донимала его расспросами о Джастине с несвойственным ей любопытством, задавая одни и те же вопросы по сто раз: какие прогнозы, чувствует ли он что-то, будучи без сознания, испытывает ли он боль, и что с ним будет, когда он придет в себя? Но доктор не мог ответить ничего толкового.
Каролине надоело слушать расплывчатые ответы, и она твердо решила, что на это раз не даст доктору уйти, пока тот не объяснит подробно, что он имеет в виду, манипулируя всеми этими непонятными медицинскими терминами.
– Объясните человеческим языком! – потребовала Каролина, снискав уважение Джереми, тут же закивавшего в знак согласия. Он тоже совершенно ничего не понял. А Пэтти, та и вовсе не могла нормально соображать от усталости. – И не думайте, что отделаетесь заумными фразами, надеясь, что мы ничего не поймем и отстанем!
– Что я могу добавить? – пожал плечами доктор. – Мы прооперировали мистера Томаса, и он находится под воздействием наркоза. Джастин все еще не приходил в сознание, и сейчас тяжесть его состояния оценивается как средняя. У него множественные переломы и тяжелая черепно-мозговая травма, но мы проводим все необходимые мероприятия.
– Конкретнее, пожалуйста, - оборвала его Каролина. Было уже как-то не до сантиментов. Она понимала, что врач, возможно, уклоняется от подробного объяснения, чтобы уберечь их нервы, но ее нервы уже были так напряжены, что только правда могла снять это напряжение.
Тот вздохнул, и покачал головой, глядя на настырную девушку.
– Вашему сыну повезло, что у него крепкая голова, - обратился он к Пэтти, которая только потерянно хлопала глазами, - судя по гематоме, удар был сильный. Если бы череп не выдержал, то сейчас нам бы пришлось говорить о куда более серьезных последствиях.
– Гематома? Боже, - выдохнула Пэтти.
– Их несколько, вообще-то, - добавил он. – Но они небольшие, и пока не требуют операционного вмешательства. У Джастина поврежден мозг, милочка, - обернулся он к Каролине, - но никаких прогнозов я дать не могу, - прямо ответил он.
– Насколько сильно поврежден? – не унималась Каролина.
– Не настолько сильно, чтобы вы так нервничали, -
Каролина сощурила глаза, пристально глядя на мужчину. Она вдруг начала прерывисто дышать, и недоверчиво усмехаться.
– Что вы темните?!! – внезапно крикнула она, сама испугавшись громкости своего голоса. – Я же вижу, что вы что-то недоговариваете! – сказала она уже тише. Тут же теплая ладонь легла на ее руку. Это Пэтти, испугавшись за ее состояние, решила ее приободрить.
Почувствовав острую пульсирующую боль в висках, Каролина прислонилась плечом к стене, схватившись за голову.
– Похоже, вы перенервничали. Измерьте девушке давление, и дайте успокоительное обеим, - обратился доктор к медбрату, и взяв Каролину под руку, увлек ее за собой к посту. Пэтти маленькими шажками засеменила за ними.
Вернувшись, он убедился, что они с Джереми остались одни.
– Вы отец? – спросил он, и получив кивок в ответ, добавил, - я должен держать родственников в курсе, но ваши женщины, боюсь, не в состоянии принять то, что я сейчас скажу.
– Говорите, - нетерпеливо потребовал Джереми, не будучи до конца уверенным, что сам готов услышать это.
– У Джастина отек мозга, но мы пытаемся не дать ему распространиться. Мальчик находится в прекоматозном состоянии, - сказал доктор, снимая очки, - и дальнейшее развитие его состояния непредсказуемо.
– Как это, непредсказуемо? – не понял тот, тряхнув головой. Ему с трудом удавалось сдержать себя, чтобы не вцепиться в полы его голубого халата, прижав к стене, и заставив уверить Джереми, что с его сыном всё будет в порядке.
– Мозг самая неизученная часть тела, многие процессы до сих пор остаются неисследованными медициной. Как бы мне ни хотелось дать вам какие-либо гарантии, я не могу. Всё в руках Божьих, - сказал доктор, сокрушенно покачав головой. – Но мы сделаем все, что сможем, поверьте, - пообещал он.
Джереми молчал, глядя в пол. Как интересно поворачивалась иногда судьба. Однажды он сказал Джастину, что было бы лучше, если бы тот никогда не родился. И с того момента не было ни дня, чтобы он не жалел о сказанном…
А теперь, его мальчик, его первенец, был у порога смерти, и он мог больше никогда не увидеть его улыбки, не выпить пива вместе теплым летним вечером на веранде, не порыбачить на берегу озера Эри, неотрывно наблюдая за гладкой, словно зеркало, водной поверхностью. А внуки, которых Джереми так ждал от своего старшего сына в скором времени, могли никогда не родиться, и не озарить светом его тихий мрачный дом. Это была жестокая насмешка судьбы.
В дверь отделения ворвалась молодая женщина. Она так сильно нервничала, что даже не могла составить предложение – слова путались. Как удалось выяснить, успокоив ее, это была сестра стюардессы, ее единственный родственник. Врач увел ее в палату, чтобы поговорить, и в коридоре снова стало тихо.