Секвойя
Шрифт:
– Лучше бы я была там вместо него, - пробормотала Каролина, обессиленно опускаясь на скамейку, и Пэтти одарила ее удивленным взглядом. – Он не заслужил всего того, через что ему пришлось пройти.
– Не говори так, - печально улыбнулась женщина. – У каждого своя судьба. И значит, у него такая, - повела она плечами.
– Но за что судьба так наказывает его? – сил на возмущение не осталось, и девушка просто откинула голову на стену, закрыв глаза.
– Неужели мало того, что уже было? Я все время боюсь за него, - честно сказала она. – Каждый раз, когда с ним случается что-то плохое, я чувствую, что это словно происходит со мной. Я так боюсь,
– Только за того, кого очень любишь, - донесся до нее тихий голос Пэтти.
Время тянулось очень медленно. Казалось, что стрелки часов почти не двигаются. Лекарство подействовало, и Каролине даже удалось немного вздремнуть, положив голову на плечо Пэтти.
Движение, возникшее в коридоре ближе к утру, привлекло внимание Пэтти. Она завертела головой, пытаясь понять, что происходит. В этом отделении были только пострадавшие в этой катастрофе, и с кем-то из них что-то определенно происходило, поскольку в отделение вошли еще двое врачей и стремительно скрылись за дверями палаты Тома. Пэтти дернулась, и Каролина подняла голову и потерла глаза. Хорошо, что она не успела нанести макияж, иначе сейчас была бы похожа на зомби. Недоуменно наблюдая за суматохой, она вопросительно уставилась на женщину, на что та только пожала плечами.
Не успели они подойти к палате, как оттуда вышел доктор, и с улыбкой на лице произнес:
– Ваш супруг пришел в себя.
Стон облегчения огласил коридор, и Пэтти крепко обняла доктора, быстро направившись к палате Тома.
– Постарайтесь не утомлять его, - окликнул он ее, - он еще очень слаб, и может выглядеть заторможенным.
Медики вышли из палаты, шумно переговариваясь на ходу и снимая перчатки. Каролина смотрела им вслед и не могла понять, почему радость, которую она испытывает, все равно какая-то неполная. Та дверь, от которой она не могла отвести взгляд, все еще была закрыта, и оттуда никаких радостных новостей не было, так что ее плечи бессильно опустились, а улыбка исчезла с губ.
Пэтти долго не было, и Каролина мерила шагами уже надоевший ей коридор. Джереми ушел подышать воздухом, так что в коридоре осталась только она и сестра стюардессы, которая не моргая смотрела в одну точку.
Должно быть, этот коридор многое повидал… В этом отделении свершались судьбы людей. И, к сожалению, смерть была здесь нередким гостем. Сколько здесь побывало людей, которые ждали хороших новостей? И сколькие из них узнали, что больше никогда не увидят любимых?
Ожидание становилось все более невыносимым. Так что, когда в отделение вошла администратор и позвала Каролину, она даже обрадовалась.
– Мисс… - вопросительно посмотрела на нее женщина.
– Перри, - быстро ответила Каролина.
– Мисс Перри, там в холле люди, которые приехали к мистеру Биберу, но я не могу впустить их в отделение, поскольку они не родственники, и нигде не могу найти миссис Нортон. Может быть, вы поговорите с ними?
Каролина растерялась. Да она же не знает никого из его близкого окружения! Кто она вообще такая, чтобы лезть в его жизнь?
– Они настаивают на получении информации, -
– Ну… Хорошо, я попробую, - ответила девушка.
Взрослый мужчина с пронзительными почти черными глазами, холеный и статный, и красивая блондинка с обеспокоенным выражением лица, встретили Каролину в холле. Она растерянно остановилась перед ними, видя, что они не понимают, как какая-то посторонняя девушка может что-то им объяснить. Мысленно, она проклинала тот факт, что ни Пэтти, ни Джереми не оказалось рядом в нужный момент.
Она уже было хотела сказать, что Джереми скоро вернется и все им объяснит, как светловолосый парень, стоящий у стойки администрации, обернулся к ним, и Каролина вздохнула с огромным облегчением. Это был Райан Батлер.
– Каролина! – он бросился к ней, крепко ее обняв. – Как хорошо, что ты здесь! Мы прилетели, как только смогли, - сказал он, поймав на себе удивленный и немного обескураженный взгляд мужчины.
– Привет, Райан, ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть, - снова вздохнув, сказала Каролина. Он буквально спас ее, сам того не зная.
– Познакомь нас, - требовательно, но беззлобно сказал мужчина.
– Точно, вы ведь еще незнакомы, - хлопнул он себя по лбу. – Каролина, это Скутер Браун, менеджер, агент и наставник Джастина, и его жена, Яэль. Скутер, это Каролина, его девушка.
«Его девушка» вздрогнула. Она никогда не думала о себе в таком качестве, но ведь это были слова не ее друга, а его. Наверное, они что-то значили…
– Даже так? – закивал Скутер, а Яэль улыбалась, явно радуясь такой новости. – Я не удивлен, он давно ничем со мной не делится, - спокойно сказал он, но было заметно, что его это расстраивает. На секунду Каролина прониклась к нему сочувствием, хотя Джастин отзывался о нем исключительно отрицательно.
Они устроились в только что открывшем утреннюю смену кафетерии, и Каролина рассказала все, что знала. Райан пытался не показывать, как сильно он переживает за друга. Но его выдавало нервное пощелкивание пальцами и хождение взад-вперед. Когда он остановился у окна, уперевшись руками в подоконник, Яэль пошла к нему.
– Наверняка, ты не слышала обо мне ничего хорошего, - сказал Скутер, усмехнувшись.
– Даже не знаю, что лучше: сказать правду, или солгать, - улыбнулась в ответ Каролина.
– Я знаю, что он обо мне думает. Он не скрывает этого.
Она молча кивнула, поджав губы.
– Я из еврейской семьи, - начал Скутер. – В любой еврейской семье много детей, а я всегда был один. Когда я встретил Джастина, он стал для меня кем-то вроде младшего брата, о котором я всегда мечтал, но которого у меня никогда не было. Я мог дать ему совет, как соблазнить девчонку, или дать по шее. Помогал ему с уроками, когда у меня было много свободного времени. Мы начинали карьеру вместе: ни у него, ни у меня тогда ничего не было. Мы вместе обивали пороги радиостанций и представителей медиаимперии в попытках получить свой шанс. Большую часть времени мы проводили вместе. Но тогда он был ребенком.
– Скутер замолчал на несколько секунд, и собравшись с мыслями, продолжил, - к сожалению, у нас с ним самая дурацкая разница в возрасте: я слишком стар, чтобы быть ему другом, и слишком молод, чтобы он относился ко мне, как к отцу. Так что, когда он вырос, мы перестали понимать друг друга.