Selbstopferm?nner: под крылом божественного ветра
Шрифт:
— Откуда ты знаешь, с кем Билл спал, а с кем не спал? — ухмылялся я.
— Потому что он спал тогда со мной и только со мной! Билл только мой! Ни твоя русская шлюха, ни ты, ни ваша блядская мать не отберут его у меня.
Злость, живущая в груди со вчерашнего вечера, отчаянно залитая алкоголем, потраченная на подчиненных и успокоенная во время игры, взорвала меня изнутри. Я закрою глаза на оскорбление меня, я сдержусь, если начнут оскорблять Мари, но я порву за свою мать. Злость пружиной вытолкнула меня из кресла. Я вцепился в Тину обеими руками,
— Никогда… Никогда… Слышишь меня, тварь? — шипел я, периодически встряхивая ее. — Никогда даже в мыслях не оскорбляй мою мать.
Она орала, царапалась, пыталась вырваться. Я швырнул ее через весь кабинет, словно тряпку. Подлетел и снова схватил за грудки.
— Он хочет меня убить! Помогите! Спасите!
— Еще раз сунешься сюда — выкину в окно! — орал я ей в лицо.
— Спасите!
— Я буду бить тебя ногами до тех пор, пока не выбью все твои зубы! Пока ты не прекратишь хрипеть! Пока из тебя не выльется вся кровь и не вылетят последние мозги, которых у тебя все равно нет! — я снова от злости приложил ее об стену.
В кабинет влетела Габи, Билли и Карл, дежурный звуковик. Габи испуганно зажалась в угол. Билли и Карл попытались отбить у меня Тину, но ненависть и злоба все сильнее и сильнее раздувались во мне. Я вцепился в нее как бультерьер в жертву и трепал, трепал, трепал, не в силах разжать пальцы!
— Еще раз влезешь в мою семью! Оскорбишь мою мать! Мари! Тронешь ее детей! Я убью тебя за свою семью! Ты слышала меня?! Я уничтожу тебя за свою семью!
Карл не дал мне ударить по-настоящему. Навалился сзади, скрутил руки. Билли закрыл собой вопящую Тину, оттесняя ее в противоположную сторону.
— Что происходит? — влетел в кабинет Билл. — Тина! Том! Том! Ты рехнулся? Тина!
— Он хочет меня убить! Вы все слышали?! Все! — рыдала Тина, размазывая косметику по лицу. — Вот! Вот! Смотрите! Он порвал ожерелье и чуть не удушил меня! Моя одежда! Вот! Вы все свидетели! Он избил меня!
Я дернулся вперед, но Карл крепко держал меня.
— Успокойся, — приказал он мне в ухо.
— Ты сумасшедший! — завопил Билл на меня.
— Он сказал, что не даст нам жить нормально! Он сказал, что все сделает, чтобы разрушить наш брак! — жалась к нему Тина, содрогаясь в рыданиях. — Он пытался меня убить! Билли, Билли! Защити меня от этого убийцы! Вы все свидетели! Он хочет меня убить!
Я попытался высвободить руки, чтобы уж точно ударить ее.
— Уведи ее! — рявкнул Карл на Билла.
— Как ты можешь? — кричал мне в лицо брат. — Она моя жена! За что ты так ее ненавидишь?
Я лягнул его ногой в бедро:
— Очнись, идиот! Она разрушает твою жизнь!
Карл оттащил меня подальше от Тины и Билла.
— Убирайтесь все отсюда! — с коповской профессиональностью распластал он меня на столе, заломив руки
Меня трясло от злости. Зубы стучали. Я понял, что не могу дышать, потому что Карл локтем пережал мне шею.
— Отпусти, — прохрипел я.
— Если ты пообещаешь, что больше не будешь ни на кого бросаться.
— Отпусти! — психанул я.
Карл быстро убрал руки и отошел в сторону.
— Что на тебя нашло?
Я потирал запястья и шею.
— Ну и захват, — процедил сквозь зубы.
Карл внимательно следил за каждым моим движением, как будто я псих и сейчас опять на кого-нибудь кинусь.
— Она оскорбила меня, Мари, детей и мою мать. Она сидела и оскорбляла меня. Нас. Всех!
— Это повод набить ей морду, — хмыкнул он с сарказмом и недовольно перекривился.
— Она хочет отобрать у нас студию.
Карл присвистнул.
— А на хуй она не хочет? Билл не даст.
— Билл?! — завопил я не своим голосом. — У Билла полная ампутация мозга и сознания! Он в коме!
Карл вздохнул:
— Вообще ничего нельзя сделать?
Я еще раз оценил горящую кожу на запястьях.
— Надо подумать. Она получит студию только через мой труп.
— С ней никто работать не будет.
— Здесь вообще никто работать не будет, — мстительно прорычал я.
Карл улыбнулся и вышел.
— Габи, сделай боссу кофе с коньяком. И побольше коньяка, — услышал я из приемной.
— Я за рулем! — крикнул я секретарше.
— Я безалкогольное! — отозвалась Габриэлла. Ой, ну какая дура! Где она видела безалкогольный коньяк?
Еще минут пятнадцать меня натурально трясло. Я выкурил несколько сигарет, но все равно не отпускало. Габи как-то странно косилась на меня, притащив мне третью чашку кофе.
— Габриэлла, — опять крикнул я секретарше.
Она тут же нарисовалась передо мной, словно стояла за дверью и только и ждала, когда я ее позову.
— Собери людей в переговорной.
Она кивнула, с настороженностью посмотрела мне в рот, видимо ожидая дополнительных распоряжений.
— Это всё.
— Герр Каулитц, все собрались, — через две минуты сообщила мне секретарша. Я даже не успел посмотреть, как там мои мальчики.
Я выбрался из-за стола и решительно направился в переговорную.
Наш небольшой коллектив забился в маленькой комнате, собрав по офису все стулья. Все внимательно смотрели на меня. Габи и Билли держали наготове записные книжки, чтобы зафиксировать мои гениальные мысли.
— Я собрал вас здесь для того, чтобы извиниться за произошедшее. Мне очень жаль, что вы стали свидетелями этой безобразной сцены. Эта женщина… — Меня опять затрясло. Я сделал над собой усилие и продолжил: — Эта женщина разрушила семью моего брата. Она поссорила его со мной, родителями, со всеми. Сегодня она позволила себе покуситься на самое святое — мою мать. Она серьезно ее оскорбила. Я вел себя недостойно, не сдержался и повелся на провокацию. Мне очень жаль, что так получилось. Прошу извинить меня.