Selbstopferm?nner: под крылом божественного ветра
Шрифт:
Мама потупилась, потом посмотрела на меня:
— Если бы мы отложили дело с Югендамтом до понедельника, то потеряли бы детей навсегда. Я лучше пропущу свадьбу сына, чем останусь без внуков. Он должен это понять. Билл умный мальчик.
Я кивнул и улыбнулся, обнимая маму.
— Уверен, он понимает.
— А откуда синяк? — спросила она тихо.
— Алекс не рассчитал с ударом. Он назвал меня папой, представляешь? — шепнул я ей на ухо. — Такой: «Папа!» — и хрясь мне по морде ботинком.
— Ой, Том, ты такой смешной! Ирина учит их произносить слоги. У близнецов, как правило,
— Да ну тебя, — надулся я. — Он очень четко это произнес. Мари обиделась, дурочка, что не ее назвал мамой, а меня папой. Она звонила?
— Да, утром. Сказала, что тебя арестовали и просила не волноваться, не читать газет и не смотреть телевизор, там несут бред. А после обеда позвонил Йоахим и сказал, что тебя сегодня скорее всего отпустят. По крайней мере, он все сделал для этого, у них нет оснований задерживать тебя.
С плеч сорвалась тяжесть. Я облегченно выдохнул. Тряхнул головой и мысленно несильно стукнул себя кулаком по скуле — придурок, как ты мог подумать, что она тебя предаст?
— Симона, пойдемте ужинать, — защебетала Сью, влетая в гостиную. — Я тут на нервной почве столько всего наготовила! Пойдемте. Том, тебя там хоть кормили?
— Конечно. Но я с удовольствием еще что-нибудь съем более вменяемого, — широко улыбался я.
Мир сразу стал цветным. У меня самая лучшая семья на свете!
Мы лежали в постели. Я старался дышать глубоко, чтобы выровнять дыхание, чувствуя, как колотится сердце. Сьюзен лениво перебралась с меня ко мне под бок, накрыла нас одеялом. Ее пальчики скользили по влажной коже груди. Губы иногда касались бока. В воздухе божественно пахло любовью и спокойствием.
— Я очень испугалась сегодня, — тихо произнесла она. — Как-то жизнь резко покачнулась. Всё, что было так надежно, оказалось зыбким, пошло трещинами. Я думала, вот тебя арестовали, а вдруг суд, вдруг тюрьма, вдруг тебя не будет много лет, что мне делать?
— Найдешь другого.
— Ты самый лучший.
— Есть и получше.
— Для меня нет. Я говорила с отцом, Том, по поводу группы. Он сказал, что можно обсудить ваш проект, но ему нужен от вас бизнес-план.
— Господи, о чем ты? — покривился я. После секса только о делах думать.
— Помнишь, ты сказал, что было бы здорово, если бы вы с ребятами вновь воссоединились?
— Cью, ты понимаешь, какие это деньги? Толку от того, что мы воссоединимся, если нет денег ни на что? Песни, альбом, тур… То, что есть на студии, конечно, круто, но это нам позволит всего лишь записать альбом. А все остальное? Для рекламы альбома нужны деньги. На клип нужны деньги. Эфиры на радио и телевиденье — опять деньги. Журналы, газеты — деньги. Чтобы альбом выстрелил, нужно купить хиты, желательно проплатить рейтинги и хит-парады. Билл давно ничего не пишет вменяемого. У нас нет репертуара. Нам не на что
— Погоди, но как-то же ты со своими парнями справляешь? И без всякого лейбла!
— Что ты сравниваешь? У моих парней нет даже десятой части того, что было у нас. Так… сплошные расходы. Если возвращаться, то надо сделать это красиво, грандиозно, мощно. А нам не с чем возвращаться. На старых хитах мы не выедем. Нужно что-то новое, крутое, неожиданное. К тому же надо заранее договариваться с промоутерами о туре. Не факт, что они захотят с нами работать…
— Все равно мне кажется, что вы должны попробовать! Как думаешь, а ребята согласятся?
— Не знаю… Густав и Георг в целом неплохо зарабатывают. Им на кусок хлеба с маслом вполне хватает. Я вроде бы тоже не бедствую. Не шикую и не купаюсь в ванной, наполненной «Дом Периньон», но на жизнь не жалуюсь. Билл… Билл редко жил по средствам.
Сьюзен приподнялась на локтях и посмотрела мне в глаза:
— Хочешь сказать, что если бы у тебя сейчас была возможность вновь выйти на сцену в составе Tokio Hotel, ты бы отказался?
— Нет, — не задумываясь, отозвался я.
— Тебя останавливает только отсутствие денег?
— Cью, понимаешь, важно вовремя уйти со сцены…
— Том, но ты же хочешь снова получить этот наркотик!
— Хочу.
— Тебя останавливает только отсутствие денег?
— Нет.
— А что?
Я молчал.
— Что, Том? Объясни мне.
— Знаешь, каково это видеть пустой зал? — шепотом пробормотал я. — Стоять на сцене и видеть пустые трибуны, партер…
Сью откинулась на подушку.
— Надо подумать о бизнес-плане и концепции. Если все хорошо взвесить и грамотно рассчитать, то вы обязательно выстрелите. Столько примеров, когда у людей жизнь в тридцать лет только начинается, и только вы с Биллом решили, что она уже закончилась!
Я рассмеялся, повернулся к ней и обнял, нежно целуя в губы:
— Ты такая отчаянная фантазерка, Cью.
— Нет, ты мне честно скажи — вот лично ты хотел бы, чтобы группа вернулась на сцену?
— Хотел бы.
— А ребята твои хотели бы?
— Скорее всего, да. За Билла только не ручаюсь.
— Билл — это мелочи, — отмахнулась она, прищуриваясь.
— Ну не скажи, — улыбался я, рассматривая ее сосредоточенное лицо.
— Мелочи… Поверь мне на слово.
— Верю, — хихикал я. — А теперь давай спать. Не могу сказать, что прошлой ночью я полноценно отдохнул.
— Слушай, все хочу спросить! А где ты такой синяк получил? Ты же утром уходил, все нормально было.
— Да в камере случайно об угол кровати ударился, когда потянулся к телевизору, чтобы канал переключить. Прикинь, как они утром испугались! — не моргнув глазом, соврал я.
— Ты невыносим! — нахмурилась Сью. — Кстати, я видела в толпе журналистов Марию. Никогда бы не подумала, что она будет там стоять. Небось, и статейку какую-нибудь едкую напишет.
— Почему ты так решила?
— Ну, такой повод позлорадствовать…