Семь братьев для Белоснежки
Шрифт:
— По правде говоря… — произнесла она наконец, — когда Егор сегодня утром сказал, что собирается сделать тебе предложение, это было неожиданно, но я подумала… Я понадеялась. Понадеялась, что не все еще потеряно, что в нашей семье все может наладиться. Ведь ты уже была здесь, понимаешь?
Алена хорошо понимала. Этот дом принял ее — она вошла сюда, жила здесь. Это внушало ложные надежды, теперь Алена это видела.
— Все началось с Родиона, — сказала Альма. — В выпускном классе у него появилась девочка, и он привел ее сюда, чтобы познакомить с семьей. Но прямо перед домом ей внезапно стало плохо. Похоже на приступ сильной боли, как
Альма покачала головой.
— Я знала, что у моих детей были моменты в жизни, когда они сопротивлялись проклятию, пытались игнорировать его или обойти, но… Та сила, которая навлекла эту беду на нашу семью, следит за всем. Увы. Проклятие обмануть нельзя.
«Сила, которая навлекла эту беду на нашу семью», — мысленно повторила Алена.
Она не могла сказать Альме, что ее дети страдают по вине ее родной матери. Это было бы жестоко.
Когда Альма, убедившись, что с Аленой все в порядке, ушла, Алена встала с кровати, подошла к стене, которая разделяла ее комнату и комнату Егора, и прикоснулась к ней ладонью.
Интересно, Егор сейчас там? Если да, то что он сейчас делает? Алена и хотела его увидеть и не хотела. Понимала, почему он так поступил, и не желала понимать. Злилась на него, и очень хотела до него дотронуться.
Но между ними была стена. Не эта, разделяющая комнаты, — стена, которую выстроил Егор. Алена чувствовала, что теперь ей будет трудно даже приблизиться к нему. Он этого и добивался. Повел себя именно так, чтобы она не осмелилась к нему даже подойти. Она знала: с этого момента каждым жестом, каждым взглядом, всем своим видом — он будет отталкивать ее.
Губы Алены дрогнули. Она этого не вынесет.
В комнате за стеной было тихо — ни единого звука, — поэтому Алена легко смогла убедить себя в том, что Егора там нет. Оторвала ладонь от поверхности стены и вернулась в постель. Чтобы снова забыться во сне без сновидений.
* * *
Она не спускалась ни к ужину, ни к завтраку — не могла даже помыслить о том, как будет сидеть за одним столом с Егором. Оба раза Альма приносила ей в комнату поднос с едой.
Утром к ней заходил папа. Алена не знала, что рассказала ему Альма, но папа смотрел на нее сочувственным взглядом, много гладил по голове и говорил, что все будет хорошо. Алена понимала: даже если папа узнает все о проклятии, он ничем не сможет помочь. Несмотря на то, что ее отец был врачом-кардиологом, он не смог бы вылечить сердце своей дочери, как бы ему не хотелось. Это попросту было не в его власти. Именно поэтому Алена не стала ничего рассказывать, а только улыбнулась в ответ и кивнула, словно соглашалась: «Конечно, все будет хорошо, папа».
В этот день Алена не пошла в школу — это было выше ее сил. Дождавшись, когда обитатели этого дома разойдутся кто куда, она привела себя в порядок и вышла из комнаты. Алена провела взаперти полдня вчера и сегодняшнее утро, и стены комнаты уже начинали давить на нее.
Она
Услышав с лестницы звуки фортепиано, Алена замерла на середине спуска. На какой-то миг ее сердце болезненно сжалось, но потом она узнала мелодию, и выдохнула. Это были «Грезы любви» Ференца Листа. Выходит, Артур тоже дома.
Она даже не задумывалась — ноги сами привели ее в правое крыло дома. Увидев открытую дверь в музыкальную комнату, Алена тихо зашла.
Артур заметил ее не сразу, и какое-то время Алена слушала, как он играет. Сейчас «Грезы любви» показались ей куда печальнее, чем в тот раз, когда она услышала эту мелодию в исполнении Артура впервые. Большой черный рояль словно горевал о чем-то, оплакивал утрату. Но вот чувства угасли, и в музыке зазвучала только усталость.
Убрав руки от клавиш, Артур оглянулся и заметил Алену. Молча закрыл крышку рояля, встал и направился к ней.
— Прости, сестренка, — сказал он, приблизившись. — Теперь я понимаю, насколько неуместны были все мои шутки.
Алена молчала, избегая встречаться с ним взглядом.
Артур издал тяжелый вздох. Положив ей руку на затылок, он какое-то время с сочувствием заглядывал Алене в глаза.
— Иди сюда, — не спрашивая ее разрешения, Артур притянул девушку к себе и обнял. — Можешь поплакать.
— Я не хочу, — произнесла глухо Алена; она стояла тихо и не вырывалась.
— Поплачь, — мягко настаивал Артур, одной рукой обнимая ее, другой поглаживая по волосам.
— Не буду, — упрямо пробурчала Алена, уткнувшись лбом в его плечо.
Артур какое-то время молчал, потом спросил:
— Ты злишься на него? — И добавил, но уже без вопросительной интонации: — Потому что любишь.
Алена попыталась высвободиться, но Артур не отпустил.
— Я догадываюсь, что ты меня сейчас не хочешь слушать, но я все-таки скажу. На самом деле, из всех нас он больше всего в этом нуждается. И больше всех этого заслуживает. И если он принимает какое-то решение, то всегда есть причина…
— Я знаю! — возмутилась Алена, упираясь согнутыми в локтях руками в грудь Артура, чтобы оттолкнуть его.
Ну конечно, была причина! Проклятие показало себя в действии сразу после того, как Егор во всеуслышание заявил в стенах этого дома, что Алена не может быть его сестрой, потому что он хочет сделать ее своей невестой. Проклятие не позволит им жить вместе, поэтому… Лучше разорвать эту связь как можно раньше, иначе впоследствии будет слишком тяжело это сделать.
— Я знаю, — понизив тон почти до шепота, повторила Алена.
Алене удалось освободиться, но Артур придержал ее за плечи и сказал, упрямо пытаясь заглянуть в глаза:
— Не знаешь.
Алена наконец посмотрела ему в лицо; глаза цвета шоколада, так похожие на глаза Альмы, словно пытались сказать ей что-то очень важное.
— Не знаешь, сестренка, — повторил Артур, чуть нахмурив брови. — Поверь мне, ему сейчас намного больнее, чем тебе.
Глава 51. ПРОКЛЯТИЕ, НЕ ЗНАЮЩЕЕ ЖАЛОСТИ
Слова Артура не давали Алене покоя.
«Поверь мне», сказал он. Но как она должна поверить, если он ничего не объяснил, и, судя по его виду, объяснять был не намерен.