Семь даосских мастеров. Древняя традиция бессмертных
Шрифт:
— Вскипятил немного воды для чая — и чему тут удивляться? Хотите, я вам еще и блинчиков разогрею?
И, не дожидаясь ответа, он взял с тарелки стопку холодных блинчиков, положил себе на живот, и через несколько секунд те заманчиво задымились, издавая приятный аромат. Девушки были в восторге. Бодхидхарма же, как человек просветленный, вел себя как будто ничего особенного и не происходило, нимало не будучи уязвленным демонстрацией особых способностей этого даоса и не считая, что он сам должен показывать что-то подобное в ответ. Напротив, он сказал с широкой добродушной улыбкой:
— Да, ваши кулинарные способности — это что-то! Может, как-нибудь встретимся, чтобы вы могли меня этому научить?
Допив чай,
— По восточной дороге вы сюда пришли. Может, пришло время вам уходить по западной? Возвращайтесь скорей домой, пока не запятнали свою изначальную природу.
— Пустота не имеет направлений, — ответил, улыбаясь, Лю Чаншэн, — как нет там приходящего и уходящего. И как я могу запятнать изначальную природу, являющуюся непорочно чистой по своей сути? У моего тела нет повелителя, и где в таком случае его дом? [23]
23
Ср.: «Дао дэ цзин», чжан 7: «…мудрый не принуждает себя, и тело само выбирает дорогу». (Перевод А. Кувшинова.)
Услышав эти слова, Бодхидхарма понял, что они могли быть произнесены лишь истинно просветленным человеком. Он вежливо поклонился и вышел.
Лю Чаншэн жил в доме свиданий уже больше года, когда в Сухань пришел Ван Юйян. Он жаждал узнать, как дела у его брата, и решил немного задержаться на своем пути на юг и навестить Лю Чаншэна. Когда Ван Юйян пришел в дом, где жил Лю Чаншэн, встретившие его девушки, весело хихикая, спросили:
— Сударь, вы, должно быть, ищете человека, который умеет жарить на животе блинчики?
Ван Юйян рассмеялся и ответил:
— Ну, в общем, да. А как вы догадались?
— Недавно нашего гостя спрашивал один буддистский монах, — ответили девушки. — Вы тоже монах, а значит, скорее всего, тоже ищете Чан Шэнцзы.
Девушки отвели Ван Юйяна в покои, которые занимал Лю Чаншэн. В одной из комнат Ван Юйян услышал смех и веселые голоса, среди которых узнал и голос Лю Чаншэна. Незаметно подойдя поближе, Ван Юйян с помощью внутренней энергии раздул огонь свечей, находящихся в комнате, и пламя с ревом полыхнуло, ярко озарив все вокруг. Девушки в ужасе закричали, а Лю Чаншэн, снисходительно улыбнувшись, сказал:
— Не пугайтесь, девочки. Это чудовища играют со мной злые шутки.
— Как раз наоборот, — сказал с озорной улыбкой Ван Юйян, заглянув в дверь комнаты, — это я играю злые шутки с чудовищами.
— Если ты считаешь меня чудовищем, братец, — ответил Лю Чаншэн, — то я, пожалуй, не буду с тобой спорить. Но вот что действительно чудовищно, так это пугать огнем бедных девушек.
Не успел Ван Юйян придумать достойный ответ, как Лю Чаншэн вдруг сказал ему:
— Знаешь, брат, тебе стоит поспешить. На южной дороге тебя ждет человек, вместе с которым тебе предстоит отправиться в Земли Бессмертных.
— Хорошо, — ответил Ван Юйян, — я только хотел узнать, сам-то ты когда планируешь уходить отсюда?
— Когда уйду, тогда и уйду, — был ответ.
Ван Юйян понимающе покивал, поклонился и вышел.
На южной дороге Ван Юйян встретил Тань Чанчжэ-ня. Они решили вместе отправиться в горы на юго-западе страны и провести там некоторое время в уединении и медитации. Говорят, что именно там, на покрытых облаками вершинах юго-западной части Китая, они достигли Дао и обрели бессмертие. Что же касается Лю Чаншэна, то вскоре после визита Вай Юйяна он покинул дом свиданий. Полностью избавившись от сексуальных наваждений, он был готов покинуть царство смертных. Он уединился в горах недалеко от восточного побережья и через три года медитаций достиг
Глава 21
Сунь Буэр прожила в Лояне двенадцать лет. Она постигла Дао и обрела различные особые способности. Однажды она сказала себе: «Как же давно я здесь живу… И теперь, когда я достигла Дао, я должна показать людям его могущество». Она взяла две засохшие веточки и легонько подула на них. Веточки тут же превратились в мужчину и женщину. Получилась видная пара: мужчина лет тридцати с небольшим, красивый и статный, и женщина, напоминающая собой Сунь Буэр, славившуюся когда-то своей красотой. Они вышли на самые оживленные улицы города, смеясь, обнимаясь и заигрывая друг с другом. В те времена Лоян был научным и культурным центром, и подобное поведение на публике между мужчиной и женщиной считалось неприемлемым. Поэтому пара не раз получала порицания от старейшин и должностных лиц города, но продолжала своим поведением испытывать терпение жителей. В конце концов потерявший терпение градоначальник приказал страже выдворить их из города, но на следующий день мужчина и женщина как ни в чем не бывало вновь появились на центральных улицах.
В итоге, потеряв всякую надежду избавиться от пары, старейшины города собрались на совет и решили идти к градоначальнику с требованием решительных действий. Они заявили:
— Много лет назад сумасшедшая женщина нашла приют в заброшенном доме на окраине города. Мы не оставили ее в несчастье, и, прося милостыню на улицах нашего города, она всегда получала пропитание. Теперь же она не только забыла нашу доброту к ней, но своим поведением являет угрозу спокойствию и моральному облику нашего города. От лица жителей города мы требуем арестовать эту бесстыдную пару и предать публичному сожжению! Мы вынуждены требовать этой крайней меры, так как бесчисленные попытки увещеваний и угроз ни к чему не привели.
Один из самых уважаемых старейшин добавил:
— Занимая должность градоначальника, вы несете ответственность за поведение жителей города. Вы обязаны сделать что-нибудь с теми, кто выставляет свое бесстыдство напоказ!
Не желая ссориться со старейшинами, градоначальник угрюмо позвонил в колокольчик и продиктовал пришедшему писцу указ, развешанный затем по всему городу. Указ гласил: «Сумасшествие — это результат потери рассудка. А без рассудка действия становятся неадекватными. Если мужчина и женщина допускают объятия и ласки в общественных местах, то это является нарушением норм поведения и морали. Если они демонстрируют подобное бесстыдное поведение днем, то нет ничего, что бы они не могли позволить себе ночью. Улицы нашего города — не место для разврата. Подобное поведение отвратительно. Их просили уйти, но они не послушали. Их изгоняли из города, но они вернулись. Единственное, что нам осталось сделать в этой ситуации, это арестовать виновников происходящего и повергнуть публичному сожжению. Только так мы сможем избавить наш город от порока».
На следующий день большая толпа, возглавляемая градоначальником, старейшинами и стражей, направилась к заброшенному дому на окраине города, служившему, как говорили, жилищем для ненавистной пары. Когда они подошли, градоначальник объявил:
— А теперь пусть каждый принесет немного сухих дров или хвороста. Сожжем же это отвратительное место вместе с сумасшедшей женщиной и ее развратным любовником!
Толпа навалила вокруг дома кучу веток и подожгла их. Языки пламени и густой черный дым окутали строение. Но внезапно клубы дыма поменяли свой цвет, засияв всеми цветами радуги, и среди них, сидя на облаке, появилась Сунь Буэр, по обе стороны которой стояли мужчина и женщина, так досадившие горожанам. Сверху до толпы донесся голос: