Семь лепестков зла
Шрифт:
– Скучаешь, доча?
Настя вздрогнула, распахнула глаза и села, выпрямив спину. Это ее новоявленный, но пока не узаконенный отчим подкрался тихой поступью. Странным он ей казался вообще. Какая-то неопределенная субстанция из мяса, костей, жира. Причем всего этого было очень много! Отчим был высоким, грузным, то неповоротливым, то чрезвычайно подвижным. А иногда – как вот теперь – он мог двигаться, словно призрак.
– Нет, нет, что вы! – Она натянуто улыбнулась, плотнее свела колени, одернула пониже платье. – Мне хорошо.
Он нахмурился, его задумчивый
– Насколько может быть хорошо без моего бедного Виталика! – и Настя тяжело вздохнула. – Мне его очень не хватает, очень!
– Скучаешь, – не спросил, просто сказал отчим, кивнул и, низко опустив громоздкую голову, пошел прочь.
– Старая сволочь, – прошипела Настя ему вслед едва слышно.
И тут же снова вспомнила Дэна.
Зачем мамаше понадобилось избавляться от него, зачем??? Он был очень ловким, умным. Он безупречно выполнял все их операции. Безупречно! Никто ни разу не усомнился в их честности. Не нашел ни единой улики. Дэн был профессионалом. Не то что этот Толик! Тот только для постели и гож. А Дэн…
Он бы хорош во всем! Хорош, пригож, прыток, ловок, неутомим. Где вот она еще себе такого найдет?! Они же все ждали с ним, ждали освобождения от мамаши. Мечтали поселиться на каком нибудь укромном островке, где вечное лето. И прожить свои жизни в вечном празднике.
А эта старая ведьма взяла и все испортила, все! Перечеркнула все их мечты. Поставила крест на их совместном будущем.
Настя выбралась из шезлонга. Подошла к перилам веранды, взглянула на улицу. Наконец то подъехал тот самый четвертый гость, которого с нетерпением ждал отчим. Он все время смотрел на часы и нетерпеливо косился в сторону гостеприимно распахнутых ворот. А как въехала эта машина, так сразу оживился.
Машина, к слову, была дорогой, престижной. Интересно, как ее хозяин? Повезет ей хоть с ним то или нет?
– Ух ты! – вырвалось у нее, стоило высокому поджарому господину выбраться с водительского места.
– Вот тебе и ух ты! – ткнула ее в спину мать, незаметно подкравшаяся сзади.
Настя вздрогнула от неожиданности, и спина ее тут же покрылась липким по'том.
Старая сука! Глаз с нее не сводит! Взять бы да нахлестать по вялым щекам, наорать, навизжать на нее. А еще лучше ухватить бы под коленки и перебросить через перила. И любоваться потом на распластанное, как у жабы, тело там, внизу.
– Этот твой, малышка. Не упусти! О-очче-ень перспективный мужчина. И одинокий, что главное! – шепнула мать напоследок, уже начав скалить зубы новому гостю и спеша ему навстречу. – Господи! Владимир Иванович! Как же я рада…
И когда научилась так манерничать? Настя спрятала свое презрительное удивление под полуопущенными веками, с натянутой улыбкой наблюдая за галантным мужчиной. Он поймал громадную пятерню ее матери будто на лету. Чуть склонился, приложился к ней губами. Рот его Насте очень понравился. И рост, и фигура, и прическа. В меру, всего в меру было в этом Владимире Ивановиче. И жесткости
– Вот, Володя, познакомься, – отчим подвел гостя к Насте. – Моя падчерица, Анастасия. Недавно овдовела.
Настя потупила глаза, подавила судорожный вздох. Если честно, она от скуки так надрывалась, а не от тоски. Но вышло замечательно.
– Очень приятно, – произнес Владимир Иванович приятным голосом, склонился к ее руке и снизу вверх посмотрел на нее. – Очень рад, очень рад знакомству с вами. Владимир.
– Настя, – тихим безвольным голосом пробормотала она. Потом встрепенулась и добавила чуть тверже: – Мне тоже очень приятно.
А еще приятнее было бы оказаться с ним сейчас этажом выше, в одной из шикарно обставленных комнат. Стащить бы с него костюм, рубашку, пройтись коготками по его накачанным формам. А потом затащить на себя и пользовать, пользовать, пользовать бесконечно долго, как получалось лишь с Дэном.
Наваждение какое то! Снова она о нем! Может, взять и позвонить ему?! Просто набрать его номер – она же знает его – и поболтать, а? Насколько ей известно из отчетов слюнтяя Толика, он еще очень далек от завершения операции. Он там может полгода просидеть. Улитка, а не мужик!
Может, правда – поболтать с Дэном? Мать, правда, жестко может подавить ее восстание, поскольку категорически запретила контактировать с Дэном, но она ведь может и не узнать. И если она проявит смекалку и позвонит с домашнего телефона отчима, старая ведьма и не догадается.
Сразу после второй перемены блюд Настя незаметно выскользнула из за стола, сделав губами матери слово «туалет». А сама метнулась наверх. Там, в одном из коридоров она как то видела телефон. Еще один аппарат, но с другим номером был в кабинете отчима. Второй в кухне, куда мамаша сейчас точно не сунется. Третий – в их спальне. Там ее тоже не будет до вечера.
Настя схватилась за трубку того аппарата, который стоял в коридоре на высокой подставке на длинной чугунной ножке в виде ствола дерева. Быстро набрала по памяти номер Дэна. Он был у нее выжжен в мозгу, не то что в памяти.
– Алло, – Дэн отозвался не сразу. Голос его звучал глухо и настороженно. – Слушаю?
– Дэнчик, милый, приветик! – скороговоркой выпалила Настя. И тут же, боясь, что он бросит трубку, – на него запрет старой ведьмы тоже распространялся, – затараторила: – Мне так плохо без тебя, так плохо, милый!!!
– Да ну-у-у! – хмыкнул он недоверчиво.
– Ты можешь мне не верить, можешь проклясть меня, но я ни при чем!!! Ни при чем!!!
У нее вдруг запершило в горле, как от перца, а к глазам подступили слезы. Она так соскучилась по его голосу, по его рукам! По его насмешливому ленивому взгляду. Ей, оказывается, только его и не хватало!
– Дэнчик, милый, я… Я, кажется, люблю тебя!
– О как!!! – Его недоверие вдруг сделалось сердитым. – Чего же услала меня, а?
– Это не я!