Семь Оттенков Зла
Шрифт:
— Вы, что же, просто скормите меня ему?
— Он не ест человеческое мясо. Он любит калечить и разрушать. После того, как вы исчезнете, Брайартус воспримет рассказ Андры ван Оттен всерьез. И тогда люди побегут из города. Наше желанное уединение не заставит себя ждать.
— Допустим, но что потом? Вы лишите Цукора потенциальных жертв. За кем, по-вашему, он придет дальше? — Он осекся и догадался, каков план. — А-а-а, все ясно. Вы хотите натравить его на могавков? Но ведь они убьют его. Или вас это устраивает?
— Делайте, что вам велят! И да, Цукор направит свой гнев на деревню могавков, если у него не останется других жертв. У него ограниченный интеллект, но я… то есть, мы считаем, что он отлично умеет выслеживать добычу, как хороший охотничий пес. Наверняка могавки избавят его от страданий задолго до того, как он перебьет их всех. Но… хоть что-то лучше, чем ничего. А теперь, манеер Грейтхауз, пожалуйста, выйдите в коридор. Не заставляйте меня калечить вас раньше времени.
— Боже упаси, — хмыкнул Хадсон. В его теле был напряжен каждый мускул. Сердце колотилось в груди почти с той же силой, с какой монстр болота Блэк-Оук пытался пробить стены своей темницы. Казалось, эта тварь вырвется в любую секунду, и Хадсон был уверен, что его сердце остановится в тот же миг. Это было бы милосердно.
Хадсон отчаянно искал путь к спасению, но не видел его. Нападение на одного из ван Реммов повлечет за собой пулю. Возможно, рана и не будет смертельной, но везением такой вариант назвать нельзя. Хадсон лихорадочно думал, хватаясь за любую возможность, которая могла бы позволить ему выжить.
— Шевелитесь! — скомандовал Август ван Ремм, и на этот раз приказ был окончательным.
Брат и сестра отступили, давая Хадсону пройти в коридор. Август быстро подошел к нему сзади и приставил пистолет к его спине. Дождь снова забарабанил по крыше, а на западе прогрохотал гром. Шторм не заканчивался.
— Остановитесь и стойте спокойно, — сказал ван Ремм, когда Хадсон подошел к потрепанной двери в конце коридора. Поперек нее был установлена массивная дубовая доска на металлических держателях, вбитых в стену. Леопольда протянула свою семипалую руку и сняла с крючка на стене ключ.
Что-то с силой врезалось в дверь прямо перед лицом Хадсона. Он увидел, как дверь пошатнулась, несмотря на удерживающую ее доску. Дерево вокруг держателей начало трескаться. Хадсон заметил другие дыры в стенах — вероятно на них крепили доски, которые Цукор уже успел выломать. Тем временем рама вокруг истерзанной двери начала раскалываться.
— Цукор! — позвал Август. Он заговорил с братом на родном языке, среди его слов Хадсон разобрал только «Отойди… к тебе кое-кто спустится… слышишь меня?». Август взглянул на сестру, в его глазах показался лихорадочный блеск. — Скажи ему.
— Цукор, ты меня слышишь? — Леопольда приблизилась к двери. — Я знаю, что слышишь! — Давление по ту сторону двери ослабло. Дом на краю мира застонал, словно от облегчения.
— Кое-кто
— Дай ему время, — мягко сказал Август. Леопольда кивнула. Оба ван Ремма, казалось, боялись своего уродливого брата так же, как и Хадсон. Это осознание не утешало, потому что среди всех троих только одному предстояло спуститься в смертельную пасть этого подвала.
— Хорошо, — выдохнул Август. — Хорошо, я готов.
— Сейчас открою, — сказала Леопольда. Голос у нее дрожал, но она старалась говорить утешительно, успокаивая то ли возлюбленного брата, то ли спятившего. — Цукор, оставайся на месте… внизу…
Леопольда вставила ключ в замочную скважину и повернула его. Хадсон наблюдал за ней с прижатым к спине пистолетом Августа. Леопольда сняла дубовую доску с креплений и отложила ее в сторону. Затем она протянула руку — медленно, очень медленно, — повернула ручку и открыла тяжелую дубовую дверь. Хадсон невольно подался назад, все его тело запротестовало против спуска в эту бездну.
Огарок свечи, которую держал Август, освещал всего пару ступеней, ведущих вниз, в обиталище кромешной тьмы. Из подвала потянуло зловонием, напоминавшим запах немытого животного. Хадсон поморщился.
Сейчас или никогда, — подумал он. Ему нужно было сыграть свою роль правильно, иначе все пропало.
— Пожалуйста… — пролепетал он сломленным голосом. Это было не так уж сложно изобразить, учитывая, что он был по-настоящему напуган. Он посмотрел Августу прямо в глаза. — Хотя бы… дайте мне немного света. Прошу вас, не заставляйте меня спускаться туда в темноте…
— Ты не протянешь достаточно долго, чтобы это имело значение, — надменно бросила сука с уродливыми руками. Хадсон проигнорировал ее, продолжая призывно смотреть на ее брата.
— Умоляю вас. Ради всего святого. Пожалуйста, позвольте мне спуститься туда со свечой.
Август моргнул. Его рот искривился, и на мгновение на лице мелькнуло выражение жалости. Он начал вытаскивать огарок свечи из маленького оловянного подсвечника.
Нет, — подумал Хадсон. — Только не так!
Рука Августа замерла. От свечи осталось не больше двух дюймов, она почти догорела до самого подсвечника. Август поколебался еще несколько секунд, а затем передал Хадсону его спасительный луч надежды. Теперь у него был мизерный шанс… и да пребудет с ним удача.
— Если вы думаете, что сможете им защититься, вы разочаруетесь, — небрежно бросил Август. — Подсвечник полый. Но свет у вас будет, раз вы так хотите. А теперь спускайтесь. Хватит медлить.
— Спасибо вам, — ответил Хадсон. Он догадывался, что Леопольда желает ему мучительного путешествие в царство Аида. Впрочем, другой дороги у него и не было. Только вниз.