Семь понедельников подряд
Шрифт:
Господи, какой еще кошелек! Что за театр Ионеску!
Наконец меня втолкнули в какое-то крайне неприглядное помещение. Светка осталась снаружи.
– Вот, щипачку задержал, - похвастался сержант другому менту, чином постарше. – Кошелек у гражданина стащила.
Белобрысый, апоплексического сложения капитан лениво приподнял голову от бумаг, которые увлеченно изучал, и скептически посмотрел на меня. Перевел взгляд на мужичка, оценил его потрепанный свитер.
– Ну? – поинтересовался он, меланхолически покусывая изнутри щеку. –
– Нет еще, - смутился сержант. – Гражданин подошел, сказал, что девка около него терлась, потом кошелек пропал. И показал на нее. Я задержал.
Капитан сморщился, как от зубной боли.
– Вы уверены, что это та самая? – спросил он мужичонку.
– Конечно! – кивнул тот и приосанился. – Я еще и удивился, приличная, вроде, женщина, а туда же! Думал, она ко мне приставать хочет, ну, за деньги, в смысле, а она раз – и пропала. И кошелек мой тоже. Я туда, сюда. Смотрю – стоит. Ну, я к гражданину милиционеру сразу.
– Она что, к вам прислонялась, прижималась?
– Ну да, да, - закивал мужичок. – И прислонялась, и прижималась.
Я зажмурилась и тихонько захныкала, представив, как прислоняюсь и прижимаюсь вот к этому самому типу, воняющему мышиной норой. Ох, везет мне нынче на смердящих мужиков!
– А вы куда, гражданин, едете?
– Да никуда я не еду. Я вот тут хотел в ларьке пива купить. И вообще, - обиделся он. – Чего это вы меня допрашиваете? Я же потерпевший. Это вы ее допрашивайте! Куда она кошелек мой дела.
– А вы мне не указывайте, что мне делать! – повысил голос капитан. – И без вас разберусь. Пива он хотел купить. Много вас тут таких шастает.
– А вы меня, гражданин начальник, не оскорбляйте, - мужичонка надулся, но тон, однако, сбавил. – Я честный гражданин, пенсионер по инвалидности, а не какой-то там бомж вокзальный.
– «Гражданин, гражданин»! – передразнил его капитан. – Честные граждане не называет милиционера «гражданин начальник».
– А я вышел на свободу с чистой совестью, - понял намек мужичонка. – Ошибка молодости. А привычка – навечно. Вы бы ее все-таки, обыскали, а?
– Вещички ваши, дамочка! – тяжело вздохнул капитан. – А вы, пенсионер по инвалидности, садитесь и пишите заяву. Нет, стойте, не пишите пока. Посмотрим.
Я выставила на стол дорожную сумку, рядом поставила снятую с плеча маленькую, выложила из карманов телефон и мелочь.
– Пожалуйста, смотрите. Только сразу скажу, никакого кошелька я и в глаза не видела, равно как и самого этого типа. Да я бы к нему ближе, чем на километр, ни в жизнь не подошла, даже если бы действительно карманы чистила. От него падалью воняет. Еще прижиматься к нему!
– Но-но, ты! – оскорбился мужичонка и угрожающе приподнял плечи.
Капитан усмехнулся, но ничего не сказал.
Сержант старательно перетряхнул дамскую сумочку и начал рыться в дорожной. Я переминалась с ноги на ногу, поскольку сесть мне никто не предложил, и прикидывала, в приличном
– А как выглядел ваш кошелек? – вкрадчиво поинтересовался у мужичонки капитан. – Сколько там денег было?
– Кошелек? – растерянно переспросил тот. – Ну, обычный такой кошелек. Коричневый. На молнии. Три тысячи денег. И пенсионное удостоверение.
– Нету такого, - буркнул сержант. – Дамское портмоне. Серое. Десять тысяч и пятьсот долларов. Все.
– А вы ее саму обыщите! – буйствовал инвалидный пенсионер.
– Не имеем права, - усмехнулся капитан.
– Это как это?
– А так. Личный досмотр должно проводить лицо одного пола с досматриваемым. А у нас женщин нет.
– А эта, как ее? – некстати влез сержант. – Ну, курсант которая? Стажер?
– А-а, - скривившись, протянул капитан. – Ну да. Позови.
Сержант, мигом преобразившись в крутого начальника, высунулся в соседнюю комнату и надменно крикнул:
– Товарищ курсант! Как вас там? Васильева? К капитану!
Дверь открылась, и вошла высоченная прыщеватая деваха лет двадцати. Серые брюки туго, до писка, обтягивали ее выдающийся зад. Обычно мне нравится форма на женщинах, неважно какая: военная, милицейская, железнодорожная. Но на этой она сидела, как седло на корове.
– Выйдите с задержанной в соседнее помещение и произведите личный досмотр, - коротко приказал капитан и добавил: - Особо не старайтесь. В смысле, во всякие места лазать необязательно. Кошелек большой, его в заднице не спрячешь.
– Нет уж, вы, пожалуйста, постарайтесь! – возмутился пенсионер. – Мало ли что!
Меня как молнией ударило.
«Мало ли что!»
Да ему не кошелек нужен! Кстати, не он ли утречком следил за нами в такси? Комплекция и масть та же, а подробнее я не запомнила. Безрукавку снять – и все особые приметы кончились.
Но зачем ему понадобилось сдавать меня менту? Элементарно! Нашли бы у меня, допустим, кулон – а дальше уже дело техники. Вряд ли, конечно, урод этот и есть наш (Светин!) конкурент в поисках графских сокровищ. Скорее, просто наняли его. Только проинструктировали плохо. Надо было нас обеих хватать. Или тот, кто нас ищет, уверен, что у Светки ничего нет? Но это же глупо. Если ничего не нашли в ее квартире, это не значит, что кулона у нее нет вообще. Скорее всего, просто этот свалявшийся идиот сплоховал.
Тем временем девица отвела меня в соседнюю комнатку, еще более убогую, чем первая (в ней, кроме обшарпанного стола, двух стульев и сейфа, не было вообще ничего), и писклявым голоском приказала раздеться до нижнего белья. Похвалив себя за предусмотрительно надетый новый комплект, я послушно подчинилась. Курсантша с известной долей брезгливости, двумя наманикюренными пальчиками перетряхнула мою одежду, скользнула взглядом по оставшемуся на мне и вяло позволила одеться.
– Нет ничего, - доложила она, доставив меня обратно.