Семь посланников
Шрифт:
– Мне кажется, они никогда не были налаженными, - развела девушка
руками.
– Сначала ты пропадал на своей работе.. Тогда у тебя была причина, чтобы появляться дома только в выходные. Устроился на работу на Земле, но я по-прежнему вижу тебя не так часто, как хотелось бы. Все время какие-то заседания, конференции.
– Чего ты еще хочешь?
– наконец не выдержав филиппики любовницы,
разозлился мужчина.
– Я ведь сдержал свое обещание.
– Да, но только на кельтский лад, исполнил его для уха, но
нарушил для разумения. Какая разница, где ты
– Я работаю без права на отдых.
– А на друзей, значит, у тебя времени хватает? Когда ни
спросишь, ты всегда в компании Дисмаса. Ты видишься с ним больше, чем со мной!
– Не могу поверить! Может быть, ты мне и это запретишь?
вознегодовал Макензи.
– Ты ведь протестуешь, когда я встречаюсь с Джоанной.
– Это совсем разное..
– Почему же это? Твой друг для тебя дорог, а моя подруга не должна
бы?
– Не смей сравнивать Дисмаса с этой.
– он хотел сказать
"потаскушкой", но заменил это слово другим, -.с этой кикиморой!
– Ах, вот как?!
– Да! Она. она.
– он подбирал в уме слова, которые могли бы
осквернить Джоанну и в то же время не задеть самолюбие Гвендолин. Столько неприязни и отвращения накопилось в нем к этой тощей блондинке, той, которая уже полгода не давала ему прохода и каждый раз при удобном случае втайне от подруги выказывала ему всяческие знаки внимания. Он все еще помнил, как на дне рождения Гвендолин ее подруга Леймоуд, запершись с ним в ванной, пыталась соблазнить его. Не забыл, что при каждой их встрече руки совратительницы так и тянутся и подползают, подобно змеям, к его бедрам и груди. И даже сегодня за столом, когда ее подруга удалилась на кухню, Джоанна умудрилась приласкать его колени и бедра. Он не хотел говорить обо всем этом Гвендолин, не хотел огорчать и разочаровывать ее. Ведь она любила Джоанну как родную сестру. Да и не поверила бы она во всю эту историю с навязчивым сексуальным преследованием. Для Белфорд ее подруга была непорочной и верной, а ее любовник давно уже раздражал своими выходками и безразличием. Ей нужен был только малейший повод, чтобы учинить скандал и порвать с ним. Но Генри не желал расставаться с ней. Ему было трудно свыкнуться с ее присутствием у себя дома, но еще более тяжкой для него оказалась бы разлука. По этой причине он решил молчать.
– .она. она мне не нравится.
– уменьшив свою глубокую неприязнь до
антипатии, высказался Макензи.
– В отличие от тебя я более разборчив в людях.
– Да, ты прав, - гнев возрастал в собеседнице с каждой секундой.
– Я бестолковая дура, и свое идиотство я вижу лишь в том, что связалась с тобой. С тех пор как я живу здесь, я стала затворницей. Никого не вижу, ни с кем не общаюсь. Я одинока.. И в этом виноват ты!
– Я?! Помилуй, разве это я тебя сделал заложницей? Иди куда душе
угодно, веселись с кем хочешь, мне все равно!
– в неистовстве выкрикнул он.
– Тебе всегда все было безразлично.. даже я тебе безразлична!
– Это не так.
– Да? Тогда почему же ты не узаконишь наши отношения?
– Опять двадцать пять!
– сердито
– Почему для
тебя это так важно? Я ведь люблю тебя, разве этого мало?
– Если бы ты по-настоящему любил меня, то не стал бы обрекать меня на
бездетность.
– Снова ты завела эту тему? Мы ведь говорили об этом сотню раз. Никаких
детей!
– Вот видишь? И после этого ты еще смеешь утверждать, что любишь меня?
Это ложь! Гнусная ложь!
– выкрикнула она.
– Я для тебя всего лишь марионетка. игрушка в твоих руках, которой ты пользуешься, когда тебе это захочется.
– Нет, это не так.
– Не отрицай! Это так!. И я. я ненавижу тебя.
– слезы навернулись ей на
глаза.
– Я презираю тебя всей душой!
– Говорит офицер связи 607, - услышал Генри голос связистки по
спейвоту.
– Потом, - резко и нервозно выдохнул он, и Валенсия, поняв, что
подключилась к связи не вовремя, решила переждать.
– Что "потом"?
– не поняла его Гвендолин.
– Мы поговорим об этом позже, - более мягко и спокойно предложил
он.
– Ты, кажется, собиралась навестить мать?
– Да, - смахивая с уголков глаз слезинки, тихо промолвила та. Она отрывисто вздохнула и заставила себя немного успокоиться. Подошла к зеркалу, подправила потекший макияж, взяла сумочку и вышла из спальни.
– Не жди меня сегодня. Я переночую у родителей, - предупредила она,
находясь уже в дверях. Убедившись, что Гвендолин ушла, разведчик подключился к связи.
– Прости, я, кажется, не вовремя?
– Нет-нет, все нормально. Ну, что там еще стряслось?
– Департамент ГСБ наложил вето на решение сената о законе на
образование нового межпланетного транспорта. Они рассмотрели твое предложение и полностью согласны с ним. Применение сидериса[89], как ты и предсказывал, может привести к проблемам более крупного масштаба, нежели возобновление продажи гроттера. Маршал Крюгер приказал тебе подать на конференции формальное заявление возражения.
– Понятно, - сказал Макензи, ничуть не удивившись сообщению.
– На
каком корабле отправится делегация?
– На "Атлантиде".
– Значит, мне придется работать с Диланом?
– зная, что агент Глареан
был вторым штурманом на данном корабле, задумчиво промолвил Генри
– Нет, Дилан не полетит тем рейсом.
– Почему?
– Он болен. Вместо него полетит Дисмас Брэстед.
– Не может быть!
– Маршал Крюгер так решил.
– Надо послать кого-нибудь другого. Я не хочу, чтобы Дисмас занял
место Глареана.
– Почему?
– не поняла его Валенсия.
– Я предчувствую, что поездка эта будет не столь уж приятной. Пускай
пошлют другого.
– Не поняла, а чем это Брэстед лучше других?
– Дело не в этом.. просто у него. у него семья. сын. а спейсджекеры[90]
уже несколько раз пытались взять в заложники представителей сената. Они наверняка уже оповещены о полете "Атлантиды".
– Да, наша работа опасна, но ведь Брэстед знал, на что идет, поступая