Семь ступеней в полной темноте
Шрифт:
— Вероятно они сожгут твой дом — прозвучал в голове еще непривычный голос.
— Непременно сожгут — вздохнул Арон. — Надо что-то делать.
Оглядевшись, он сорвал с постели белье и одеяла. Все что попадалось ему на глаза, будь то книги, свитки или странные безделушки — все полетело на пол. Люди с наружи уже выкрикивали его имя. Сначала робко, потом смелее, подзадоривая друг друга и нагнетая атмосферу. Еще бы… такое событие! Приходилось двигаться быстро.
Связав все ценное в тюки, кузнец поспешил вниз. За три приема Арон осторожно
Факельное шествие было в самом разгаре. Собралось все селение от стара до млада. Ну и, конечно, местный староста, лекарь, и здоровенный скотник с кувалдой. Люди, в борьбе за правые идеалы выглядели как всегда решительно, глупо и бескомпромиссно.
Когда кузнец появился, шума поубавилось. Хотя лицо его выглядело спокойным и слегка заспанным. Черное облачение, под которым явно скрывался доспех и внушительный боевой топор, которым он слегка постукивал себя по ноге — приятных иллюзий не внушали.
— Что вам нужно? — вежливо поинтересовался он.
Первым очнулся староста:
— Да вот, понимаешь… люди утверждают, что крылатого дьявола ты у себя приютил. И не отпирайся! Я сам видел ночью как «оно», сверкая срамом залезало в твое окно.
— И что же вас привело той ночью к моему дому, уважаемый староста?
— Промысел Господень. Что же еще! Так ты будешь отпираться? Или сознаешься?
— Это не дьявол — улыбнулся кузнец как можно искреннее.
— Нет? Ну тогда кто же это? Поведай нам.
— Валькирия — просто признался он.
Староста поперхнулся и перекрестился.
— В наших то краях!? Будь искренен поведай все без утайки!
Для полноты картины не хватало фразы «сын мой», но староста вовремя осекся.
— Тут нет особой тайны… Она возвращалась с какой-то войны, но была ранена. Я подобрал ее в поле. Ночью, когда ходил за сломанным плугом, по вашей просьбе.
— Это было довольно давно… И что она была здесь? Все это время?!
— Да — кузнец пожал плечами — она попросила о помощи, и я не смог отказать.
— Прямо так и попросила!? — съязвил стоявший рядом скотник — Чего ты нам сказки рассказываешь? Давай ее сюда!
— Она была весьма хороша собой и сердце мое дрогнуло — вот и все. А тут ее больше нет. Она улетела.
— Хороша собой, говоришь? — прищурился известный своей похотливостью лекарь.
— Ангельски хороша — подтвердил кузнец мечтательно. Он окончательно вошел в роль.
— Не богохульствуй, кузнец! — Предупредил староста.
— Как и улетела?! — рослый скотник потеснил старосту с явным намерением это проверить.
— Мой
Несколько особо ретивых селян во главе со скотником, с вилами и факелами ворвались в дом, но так ничего и не найдя вернулись на улицу.
— Пусто — отрапортовал Скотник. — Кузнец, а живет хуже меня. Ни тебе столового серебра ни золота, ни шкуры медвежьей. Взять то нечего. Тьфу!
— М-да… — Староста сунул голову в проем, попытался что-то разглядеть в потёмках, но заходить не стал.
— А почему ты с оружием, да еще… — он постучал Арона по плечу — да еще в латах, а?
— Так ночь на дворе. Люди какие — то с факелами, с вилами. Я вроде плохого никому не делал тут. Подумал, вдруг, чужие.
— Ну да, ну да… времена нынче неспокойные — староста недовольно отвел глаза — добра ты нам много сделал, и мы это помним. А потому… — он задумался на мгновение — Зла тебе лично мы не причиним. Но тебе придется уйти. Валькирия, если ты не соврал нам, конечно, не демон, хотя, кто их знает… Но тварь совсем не божья. Сам понимаешь. Так просто я этого оставить не могу.
— Вот значит как. И что же вы решили?
— Как ни жаль… Я изгоняю тебя из нашей общины. — объявил он свой вердикт так громко, как только мог. — Дом твой будет сожжен. Стены разрушены. А строить на этом месте будет запрещено. Впрочем, как и возделывать проклятую землю. Святые отцы потом сами решат, что со всем этим делать. Уверен ты не станешь сопротивляться. Возьми все что тебе нужно и с богом. Чтобы через два дня тебя тут никто не вспомнил.
— Даже так…
— У нас нет выбора. У святой церкви на все свои взгляды. А перечить ей… сам знаешь.
— Как же вы все… мне дороги! — осерчал Арон.
Сказав это, Арон вскинул топор на плечо, чем перепугал добрую половину собравшихся, удручённо покачал головой, и, медленно прошел сквозь расступившуюся толпу. Выбрав местечко поудобнее, он устроился на остове старого забора, метрах в тридцати от дома. Оттуда, ткнувшись подбородком в рукоять топора, он спокойно наблюдал, как разрастающиеся языки пламени чуя безнаказанность, жадно пожирают его родной дом. Хотя… первый раз он сжег его по своей воле.
— Как твои дела? — прозвучал голос в голове.
— Почти по плану. Наслаждаюсь зрелищем….
— Да. Пылает ярко. А хочешь, огонь случайно перекинется на поселок?
— Нет… я провел там много хороших дней.
— Ну, как знаешь. Если подует ветер, то они сами виноваты.
— Значит он не должен подуть.
— Приказ понял — вздохнул голос в голове, и вокруг ненавязчиво воцарился удивительно тихий штиль.
Глава 15
На то чтобы остов дома основательно выгорел ушло около часа. Когда последние зеваки разошлись по жилищам, за спиной кузнеца послышался шелест крыльев, и тихая поступь. Рука Сольвейг легла на его плечо.