Семьдесят минуло: дневники. 1965-1970

Юнгер Эрнст

Приспособление было зловещим: ловушка, сооруженная согласно не техническим, а магическим знаниям. За ней скрывалась кукушка; она всегда была мне подозрительна. Я повернул и направился к морю.

[…]

ВИЛЬФЛИНГЕН, 23 АВГУСТА 1969 ГОДА

Лето было таким непоследовательным, что флоксы и желтые осенние цветы цветут одновременно. Масса георгинов; большой синхронизм цветочного мира.

ВИЛЬФЛИНГЕН, 30 АВГУСТА 1969 ГОДА

Дерево ренклода, старое и подгнившее, опять приносит обильный урожай; в его кроне я наполнил

сливами большое ведро. Осы как первые лакомки уже их попробовали.

ЮБЕРЛИНГЕН, 1 СЕНТЯБРЯ 1969 ГОДА

«Сентябрь с веселым взором Приносит снова май».

Нужно открыть цветок, проникнуть в его тайну, как я однажды погрузился в циннию [986] . Тогда он становится красивее, и не только в представлении. Этот взгляд любителя предшествует селекции. Он как луч света, который проходит через кристалл и расширяет спектр. Скрытая красота не создается; она открывается. Для этого, при всей скромности, необходим глаз; он «солнечный».

986

Zinnia L. Циннии посвящена целая глава эссе "Сердце искателя приключений".

Когда-то и пчелы открыли цветы и придали им форму согласно своей любви. С тех пор в мире стало красивее.

Как уже долгие годы, мы в день рождения брата поехали на озеро. Поездку должна завершить вылазка в Пьемонтские горы. Альберт Вайдели, художник Оскар Далвит и я собираемся поймать там Carabus Olympiae [987] .

На сей случилась неприятность. Ночью мне приснился чулан Синей Бороды, и утром я пережил отголосок этого. Багаж я разложил на полу; выбираясь из ванны, я наступил на бритвенное лезвие, футляр которого разбился. Пришлось лезть обратно в воду, которая сразу окрасилась красным.

987

Разновидность жужелицы: Carabus (Chrysocarabus) olympiae Sella, 1855.

Я уже было отказался от путешествия, но не учел таланты Штирляйн, которые после первого испуга развернулись вовсю. Первым делом тугая повязка, потом завтрак и телефонный разговор с молодым хозяином Рекком, который и отвез нас в Юберлинген. Таким образом, мы подоспели вовремя к жертвенному возлиянию, которым начинается праздник. Отец когда-то рассказывал, что, когда на следующий день после рождения Фридриха Георга он направлялся в бюро записи актов гражданского состояния, чтобы зарегистрировать сына, на Вельфенплац начали стрелять пушки; была годовщина Седана.

Вечером, как всегда, вместе со старыми друзьями: Ханс Шпайдель, монсеньор Хорион, Витторио Клостерманн и юберлингское племя.

ВИЛЬФЛИНГЕН, 8 СЕНТЯБРЯ 1969 ГОДА

Обратно из Пьемонта. Там, в лесистых горах у Бокетто Сессара, мы тоже собрали и привезли с собой Olympiae — только два экземпляра, чтобы поберечь поголовье; эти уже позаботились о своем размножении. Моя нога была хорошо забинтована; пешая ходьба не доставляла мне неудобств.

Я получил некоторое представление о Пьемонте. Все горы друг на друга похожи и все же различны; у каждой своя особенность. Она выражается уже во флоре.

Домой мы вернулись поздно.

«Здесь побывала девочка и пришла снова». Она позабыла запереть дверь; мы поднялись по лестнице. Квартира тоже стояла открытой; она была наполнена незнакомцами, и точно так же балкон, на который мы вышли.

Множество людей стояло на улице, а также на крышах, другие выглядывали из окон, как будто бы ожидая зрелища. Все молчали, никто не двигался.

Какой-то мужчина взбирался по крыше, как будто его преследовали. Так ведут себя звери, когда их вспугивают из гнезда или из логова. Он прыгнул в пустоту, вертикально упал на мостовую. Мы услышали удар, увидели, как рухнувший поднял руку, которая снова поникла. Внизу образовалась группа; прыжок, должно быть, оказался смертельным.

Теперь я спрашиваю себя: как после банального вступления дело дошло до зрелища, очевидно ожидавшегося толпой, — правда, в том смысле, как если бы необычное было напророчено.

Можем ли мы за такими снами предполагать какого-то режиссера, действие которого проявляется лишь в эффекте? Ведь и при фейерверке мы не видим ни запального шнура и проволоки, ни самого пиротехника. Так, казалось, здесь действовал кто-то, кто знал больше меня и скрыл от меня взаимосвязь. Он показал только отрывки.

Это приводит нас к конфликту со временем. Носим ли мы в себе некую кинопленку, на которой хранится также и будущее и которая проявляется от неопределенного сияния сновидений? Однако мы, кажется, могли бы изменить текст. Так, вместо прыгуна мог бы ударить метеор или стряслось бы другое несчастье. Вариативность модифицирует неизбежное, но его нельзя «предотвратить». Это соответствует характерологии: «Таким ты должен быть», ставит рамки — тем не менее, в них остается свободное пространство для «что». Человек может «сделать кое-что из себя» — но только из себя. Это ничего не говорит против чужой помощи, а определяет педагогическую задачу. Ее субъектом является одиночка; как таковой он должен изучаться и зондироваться. Поэтому семья важнее школы, знание больного лучше, чем знание болезней.

Каждый шаг ближе подводит к цели. Это справедливо и для шагов назад.

Созревшее солнце, золотой день. Плоды наливаются и окрашиваются. У ограды цветы эстрагона, лазурные; в бассейне кувшинка открывает розовый бутон, на ночь закрывает. Пять рыбок играют вокруг ее листьев, одна черная, четыре золотых. Настурция цветет всеми оттенками. В Мексике она вьется вверх по густому кустарнику, здесь по решетке, извиваясь не только в целом, но и подогнутыми черенками листьев и цветков; даже цветок оканчивается крючком. Дух извивания действует не только в отдельных органах; он живет во всем доме.

Золотая розга [988] , которую я до сих пор считал сорняком, предстает сегодня во всей своей красе.

ВИЛЬФЛИНГЕН, 15 СЕНТЯБРЯ 1969 ГОДА

Ночью осенний дождь. Часть георгинов надломлена, поскольку головки выросли слишком тяжелыми для открытого сада. В вольной природе цветы могут не раскрывать свои последние козыри. Отсюда «сказочная красота»: искусство, в данном случае садовник, внезапно извлекает ее как фокусник.

988

Или: золотарник, Goldraute (нем.), Solidago virga aurea L. (лат.) — многолетнее травянистое растение семейства сложноцветных.