Семейные хроники Лесного царя. Том 2
Шрифт:
«Он живой!» — вдруг взвизгнула гоблинка и отпрыгнула к дверям. Эжен на всякий случай последовал ее примеру.
— Конечно, живой, — успокаивающим тоном подтвердил Светозар. — Грушенька, они все живые, просто крепко спят… — Тут он осекся.
Старик громко всхрапнул.
— Так он вправду спит? — шепотом сказал Тишка. — Но почему здесь? Жестко же, неудобно.
— Наверное, боится умереть во сне, а из личной комнаты перенести его останки в этот склеп было бы просто некому, — шепотом же ответил Руун.
Потревоженный сон старика, похоже, потерял глубину. Он заворчал, пробормотал
— Что он сказал? — еще больше понизив голос, спросил Тишка.
Руун пожал плечами, показывая, что тоже не расслышал, и в любопытстве наклонился над лежащим. В это самое мгновение старик приоткрыл глаза. Моргнул. Руун замер, глядя на него.
— Дракон… — вздохнул старик. И снова смежил веки.
«Он узнал тебя?!» — перешел на мысленную связь Светозар, ибо ему показалось, что дальше шептаться в присутствии старика было бы некрасиво.
«Надеюсь, что это хороший знак и дряхлый ушастый в своем уме, — отозвался Руун Марр. — Вот только я не могу понять, кто он такой.»
«Не удивительно, — заметил Тишка. — Наверняка, когда вы встречались в прошлый раз, он не зарос бородой и выглядел моложе.»
— Определенно ты прав, — рассеянно вслух согласился Руун.
Старик распахнул глаза, уставился на него.
— Ты! — прошелестел он, от долгого сна осипшим голосом. — Руун Марр! Дракон! Ты снова здесь!
Он торопливо сел на своем ложе, спустил ноги. Вскинув руку, указал на Рууна, словно тот был сонным мороком, и этим жестом эльф пригвоздил его к месту, не позволяя рассеяться.
— Позвольте узнать, кто вы? — спросил Руун в свою очередь. — Если вам знакомо мое имя, значит, вы один из здешних обитателей. Почему же тогда вас не коснулась эта странная зараза?
— Не коснулась… — печально усмехнулся старик, покачал головой: — Уж лучше бы я первым покрылся коростой, чем наблюдать за мучениями всех моих близких и мучиться самому от невозможности помочь… Ты видишь, каким я стал? Никто не поверит, что я был прекрасным эльфийским лордом. Я растратил всю свою жизненную силу на тщетные попытки облегчить страдания заболевших. Но всё впустую. Я превратился в немощную тень самого себя прежнего, но никого не спас. Теперь я могу лишь удерживать в них последние крупицы жизни. У них есть надежда, пока я здесь. Но, к сожалению, оправдать эту надежду мне не дано. К тому же мое время на исходе.
— Вы же бессмертный, — растерянно сказал Тишка. — Как вы можете умереть?
Дряхлый эльф устремил на него пристальный взгляд.
— Я не умру, мальчик. Однако существование на грани смерти жизнью назвать сложно. И пользы такое бытие никому не принесет.
Он говорил, обрадованный возможностью общения с не призрачными собеседниками, а меж тем блеклый взгляд его, блуждающий по лицу Светозара, по богатырской фигуре полуэльфа, разгорался огнем:
— Мальчик, ты очень похож на него! Кто ты? Кто твой отец?
— Я Светозар, сын Яра, владыки северных безлюдных лесов, — представился Тишка и в свою очередь напомнил, что они так и не услышали имя самого старика.
Тот помрачнел отчего-то, поднявшись с ложа, побрел к дверям. На ходу ворчливо
— Можете называть меня Вард. Я не достоин своего былого имени.
— Значит, это вы погрузили всех в сон? Вморозили в стекло, чтобы зараза не распространялась еще больше? — поторопился за стариком Светозар, засыпал его вопросами. — Вы расскажете нам, что произошло здесь? Ведь это ужасно! Целая крепость пала без войны!
— Расскажу, мне незачем молчать, — уныло согласился эльф.
Он пригласил гостей перейти в более уютное помещение, располагающее к долгим беседам. В малой гостиной, куда они вошли следом за последним хозяином цитадели, Руун разжег камин. Хотя старику, кажется, было безразлично, он вряд ли отличал холод внешний от того холода, знакомого смертным, что сковывает кости и суставы. Эжена, пусть менестрель и обиделся, послали в винный подпол за бутылями доброго вина. Больше угостить гостей было нечем.
— Чем же вы здесь питаетесь? — изумился Тишка.
Старик пожал плечами:
— Своими горестями. Запас муки сгнил, зерно в хранилище погрызли мыши, растения в саду без ухода выродились и перестали плодоносить. Замок слишком велик для меня одного, я не сумел за всем уследить. Вино вот осталось, им заливаю печали.
Руун промолчал. Светозар не почувствовал в молчании дракона злорадства. Тот всё пытался и никак не мог узнать в старике никого из тех, кто в свое время заточил его в подземелье. Названное же эльфом имя не говорило Марру ровно ничего, похоже, старик взял его себе уже после случившегося несчастья.
— Позвольте начать мой рассказ издалека, — заговорил дряхлый эльф. Он не спешил опустошить свой кубок вина, держал его в руке, наслаждаясь ароматом, печалясь воспоминаниям о прежней жизни. — Почти два века назад в нашем роду появился мальчик с необычным для эльфа даром — врачевания. Тогда многие из нас недоумевали: к чему этот дар? Зачем среди бессмертных появился лекарь? Никто не мог предположить, что само Небо заранее послало нам избавление от беды, от которой суждено пасть нашему роду. Ведь эльфы не подвержены болезнями, в отличие от людей…
— И что стало с тем эльфом-лекарем? — спросил Светозар, поджав губы. Он взглядом предупредил своих спутников, чтобы не вмешивались в разговор.
Старик, увлеченный картинами прошлого, покорно признался:
— Он стал изгнанником. Обладателю редкого дара досталось исключительное испытание. Собственный отец прогнал юношу, заклеймил позором, отказался от сына. Чтобы заслужить такое, эльф должен был совершить ужасное преступление. Однако за Ксаарзом не было вины. Наш народ никогда не отказывается от своих детей. Мы часто впадаем в иную крайность — слишком любим, слишком балуем, слишком многое позволяем… Но прогнать… Орсааркс поистине был околдован своей второй женой, раз пошел на такой шаг. Я не сказал? Мать Ксаарза умерла при родах. От чрезмерной любви к младенцу она бездумно отдала ему всю свою жизненную силу и просто увяла, когда пришло время им разделиться. Такое случается с женщинами нашего народа, ведь, как я сказал, мы не знаем границ в нашей привязанности к детям. Ксаарза воспитывал нежно его любивший дядя — младший брат его почившей матери, лорд Виар.