Семейные хроники Лесного царя. Том 2
Шрифт:
Самого лесного царя в трапезной пока не наблюдалось. Впрочем, это никого из семейства и придворных не смущало. Строгостей этикета его величество от свиты не требовал и, напротив, отругал бы за напрасно остывший по его вине завтрак.
— Мам? Ты… хорошо спала? — обернулся к ней Драгомир, не сумевший скрыть удивление от того, что она села рядом с ним.
— Да, Мир, я отлично выспалась. Спасибо, что спросил. А что отец?
— Проспал, — виновато улыбнулся сын. — Опять полночи меня караулил, похоже. А потом убедился, что никуда я не денусь, и заснул наконец-то.
— Я на рассвете к вам заглядывал, он еще только-только задремал, — вставил некромант.
Лукерья рассеянно
Водяные и лешии, поздоровавшись с матушкой-ведьмой, кратко спросив ее о здоровье, продолжили между собой свои вечные разговоры об урожаях, засухах, дождях и зверином поголовье, годовом приплоде.
На столе радовало глаз разнообразие печёностей и закусок. Расточали приятные ароматы корзинки ажурного плетения, наполненные свежими яблоками, спелыми до медовости грушами, садовыми и дикими ягодами, что так вкусно бросить в горячий чай и, распивая, вдыхать текучий запах.
У отдельного столика с огромным самоваром ждали своего мига, чтобы услужить, невысокие тонкорукие мавки и рослые фигуристые русалки, все в опрятных платьях с вышитыми передниками, с аккуратно заплетенными косами. Рядом с ними, но чуть поодаль, застыла гоблинша. Похоже, под предлогом делового разговора с царем старейшина зеленолицего племени пришла насладиться лицезрением всех трех «богинь» за одним столом. Да вот незадача, «зеленовласая богиня» запаздывал, соня. Впрочем, гоблинша, сложив ручки на животике, недовольной не выглядела, ей и двух красавцев хватало для благоговейного созерцания.
Украдкой Лукерья смерила взглядом Сильвана, которого буквально поминутно с обеих сторон дергали за рукава ее неугомонные отпрыски. Красив, ничего не скажешь, не зря Яр с ним носился в свое время и теперь снова принял в семью. Однако красота эта была нездоровой, с оттенком неправильности. Под выразительными глазами болезненные тени. Кожа бледная, как у покойника, и вряд ли когда-нибудь загорит. Нос длинный и острый, точеные ноздри беспокойные, как у настороженного зверька. Губы пухлыми не назовешь, но и не тонкие, то растягиваются в неуверенной, какой-то пугливо-застенчивой улыбке, то сжимаются, словно он боится сказать лишнего. Зубы белые, как отметила Лукерья придирчиво, при такой безупречной белизне бледные губы кажутся даже слегка розовыми, как лепестки начинающего увядать шиповника. Милке целоваться с таким женихом, похоже, в удовольствие… Но тут Сильван извинился перед невестой и снова обернулся к Драгомиру, которому срочно потребовалось у него что-то уточнить про чернокнижие. Ведьма опомнилась и торопливо отвела взгляд. Еще не хватало, чтобы родная дочка ей высказывала потом претензии!
Милена всё равно успела заметить, с каким напряженным интересом ее матушка рассматривает мага. Лесная царевна сделала себе мысленную заметку, но сейчас промолчала.
Лукерья даже принюхалась: нет, покойником не тянет. От дважды умершего некроманта, против ее подозрений, вообще почти ничем не пахло. Ни человеческим запахом пота, ни приторной мертвечиной, ни алхимическими едкими составами. От серебристых волос с легким сиреневым отливом, вольно распущенных по спине и плечам, едва уловимо тянуло травяным настоем, которым Милка обычно полощет в бане свою косу для пущего блеска. Лукерья нахмурилась, в упор глядя на пирожок на своей тарелке: выходит, дочка стыд потеряла и самолично женишка парком угощает, веничком охаживает? Волосы ему намыливает-споласкивает? Что ж, Милка своего не упустит, играть с будущим мужем, как с куклой, ей наверняка в радость.
— Что-то не так, матушка Лукерья Власьевна? — сунулась к бывшей царице Лилька, подумав, что ей пирожок чем-то не угодил.
— Нет, всё хорошо, — отмахнулась от услужливой русалки Лукерья.
С горечью вздохнула: а ведь дочка в мать уродилась! В свое время лесная ведьма сама показала ей пример, как с мужем надо обращаться, вот Миленка и переняла манеру. Сильван же пусть не столь прелестен, как эльф, но еще более кроток и терпелив, чем был Яр в ту пору, когда Лукерье хотелось играть с ним и нежничать. Выходит, и ее, Лукерьи, здесь вина, что дочь выбрала в мужья не какого-нибудь здорового богатыря, а это хрупкое создание черного колдовства… Хотя, с другой стороны если посмотреть, кругом виноват Яр! Лукерья аж глаза распахнула в озарении: если б муженек во времена ее юности вел себя с нею иначе, строже, более мужественно, по-отечески сурово, то не пользовалась бы она вседозволенностью. Не играла бы с ним, коли он не позволил бы! А значит, Яр и в этом виноват!..
Легок на помине, в трапезный зал вошел, зевая на ходу, лесной владыка:
— Доброе у-у-утро-о!..
— И тебе здравствовать, ваше величество, царь-батюшка! — нестройным хором откликнулись придворные и служанки.
Яр, потирая слипающиеся глаза, свободной рукой небрежно помахал, чтобы прекратили кланяться. Водяные и лешии, вставшие при появлении царя, снова сели на места и возобновили разговоры.
Лукерья поежилась, ей стало совестно за нелепые мысли: в свое время Яр любил ее, приемную девчонку, пожалуй, не менее сильно, чем сейчас обожает своих родных детей. Значит, запрещать ей ничего не мог просто в силу своей натуры. Вон, как с Драгомиром. А она и пользовалась, не понимая, сколько терпения ему требуется, чтобы выносить все ее прихоти.
— Мирош, сокровище мое, ты почему меня не растолкал? — капризно спросил Яр.
— Жалко было будить, ты спал так сладко, — негромко отговорился Драгомир, смущенно опустив взгляд.
— Выскользнул из кровати, я даже ничего не услышал, — продолжал тянуть свое Яр. — Проснулся поздно, шарю рукой по одеялу, по подушкам, а нету моего драгоценного!
— Прости, — улыбнулся Мир.
— У меня ж столько дел на сегодня назначено, ужас сколько!.. — не слушал оправданий отец.
Он обошел стол по кругу, сперва поздоровался с каждым водяным и лешим, потом направился к детям: поцеловал Милку в щечку, Драгомира в лоб. Как ни в чем не бывало чмокнул Лукерью в макушку, приобняв на мгновение за плечи. Сильвану же достался поцелуй в губы.
— М-м, клеверный мёд? — узнал вкус Яр, облизнувшись. Маг даже взглядом не возразил против такого с собой обращения, привык.
Покрасневшая от ревности Милена возмутилась:
— Отец!
— Да, солнышко?
Яр сел на свое место, и русалки с мавками тут же кинулись наперебой за ним ухаживать. Впрочем, Лилька быстро всех конкуренток отодвинула упругим филеем, сама владыке налила чая в кружку, заботливой рукой наложила на тарелочку разнообразных вкусностей, лишний раз протерла для его величества ложку чистым полотенчиком.
— Пап, ты посмотри, что Ванечка кушает! — не унималась, предъявила обиду дочка.
Сильван не смутился:
— Извини, Яр, мы не стали тебя дожидаться. На утреннем уроке мы с Мирошем столько сил потратили!
— Да я не об этом! — оборвала жениха царевна. Не смущаясь покхекивающих смешками воевод и водяных, снова обернулась к отцу: — Вот смотри! Молоко с мёдом! Сочни с творогом! А до этого была пшенная каша со сливками!
— Каша? — развеселился Яр. — И куда ж в тебя влезло, Силь?