Семейные хроники Лесного царя

Бересклет Антонина

— Наши водяные в крепком союзе с иноземными, и вместе они в состоянии в одно мгновение поднять реки и смыть с лица земли любой город! — торопливо договорил, повысив голос, Яр. Обхватил ладонями лицо сына, заставляя смотреть себе в глаза. — Я не оставлю тебя, если ты попадешь в беду! Если тебя схватят и заточат в темницу...

— Ты смоешь город и затопишь тюрьму, — поддакнул Светозар, по-утиному шевеля губами, потому как щеки были сплющены. — И я утопну вместе со стражей, в компании воров и преступников.

— Не порол я тебя в детстве, — вздохнул владыка Леса.

Он отпустил отпрыска, тот принялся тереть помятые щеки, поэтому родитель смог воспользоваться временной свободой от объятий.

—

Вот, возьми, — Яр отцепил от своего пояса тугой кошелек, в котором звякнула отнюдь не медь.

— Пап, у меня есть, куда еще-то? — отказался Светозар. — Если будет надо, я сам заработаю, не маленький. А если буду ехать и звенеть деньгами, только воров привлеку. Зачем это.

Отец спорить не стал. Позже, когда сын крепко заснул, пригревшись под жарким боком своего чудо-коня, Яр выбрался из ослабевших рук и всё-таки засунул кошелек в тайный карман на попоне Полкана, шепотом велел:

— Если понадобится, отдашь ему. У Тишки и впрямь могут срезать кошелек, он вечно ворон считает. А к тебе ни один воришка не посмеет подойти. Так что пусть будет на крайний случай.

Конь важно кивнул зубастой головой. Не удержался, потерся атласной щекой о плечо владыки. Яр сделал вид, что не заметил, как кончик клыка случайно прошелся по рукаву, распарывая дорогую ткань.

====== Глава 2. Милена ======

Не так представлял себе Веснян Березопольский их путешествие. Еще прошлым летом — да что тут, еще этой зимой! — Милена Яровна не отказала бы себе в удовольствии замучить лесного воеводу капризами, скрасить путь-дорожку причудами. Он же, в свою очередь, рассчитывал в ответ заручиться ее поддержкой в одном щекотливом дельце. Свататься он надумал наконец-то. К Лилии.

А что? Веснян — леший генерал в полном расцвете сил. Лилька — русалка, красавица и хохотушка. То, что она сохнет по царю, а шуры-муры крутит со старшим царевичем, это совсем не важно, это для девицы ее положения и звания вполне простительно и даже естественно. Именно сейчас, когда Яр занят разводом, а Тишка (то есть, тьфу, Светозар Ярович!) уехал мир смотреть и драконов побеждать — сейчас к обделенной вниманием русалке самое время засылать сватов. А кто лучше всех девичью придурь способен понять, как не другая девица? Вот и Веснян так рассудил, что лучше царевны союзника в этом предприятии ему не найти.

Только вот царевне оказалось совершенно не до него. Милену Яровну словно подменили в последние дни весны — собранная, целеустремленная, почти не капризничает и дурочку не валяет. Неужели наконец-то повзрослела? Обычные-то бабы в ее возрасте уже давно с юностью распрощались, да что там — о внуках мечтать начинают. Но ведь царское потомство — оно совсем особенное, все в отца пошли, взрослеть не торопятся. Вон, Евтихий хоть и старше сестрицы по годам, а ума и того меньше: имя себе героическое сколько времени выбирал! И на дракона поехал! Причем с голыми руками, тьфу.

Собиралась царевна в дорогу недолго. Выйдя за порог Дубравного дворца, Милена вмиг обернулась сизой горлицей — и помчалась, куда глаза глядят. Глядели ее очи лишь в одну сторону, лишь в неведомую даль ее влекло всем сердцем. Так что пришлось и Весняну облачиться в перья вместо привычной шкурки ежа — соколом взвился следом в высокие чистые небеса.

И летели они так без отдыха и перерывов, как на пожар. Какие уж тут разговоры. Милена даже перекусить отказывалась, приходилось воеводе, будто настоящей пташке, глотать на лету зазевавшихся мошек, вот же гадость. Отчего, естественно, настроение его лучше не делалось.

Спустя несколько часов лёту Веснян удостоверился, что обсуждение женитьбы может подождать, ибо раздраженная собственными заботами царевна не лучшая собеседница и советчица. Тяготы и

лишения суматошного путешествия после полудюжины мошек показались уже не столь кошмарными, ведь в бытность свою ежом он тоже насекомыми не брезговал. Поэтому, смирившись с ролью бессловесного сопровождающего, Веснян попытался извлечь для себя хоть какую-то пользу из сего времяпрепровождения: с высоты птичьего полета стал выглядывать, что творится в его воеводстве. Так-то если смотришь обычно, то вроде всё хорошо. А угол зрения сменишь — сразу всяческие недочеты вылезают! Там болотце растеклось вширь без разрешения. Здесь, напротив, зелень разрослась слишком густо, молодые деревца вскоре начнут душить друг друга, не порядок. Тут поляна слишком широка, будто плешь сияет. Там ручей надо почистить от валежника… Однако ближе к закату Милена припустила с такой скоростью, что у сокола в глазах зарябило от мельтешащих внизу ландшафтов. Да и запомнить сразу все замеченные проблемы оказалось слишком тяжко, а записать нечем, ибо рук птице не положено. Поэтому Веснян решительно плюнул на свои бесполезные старания. Не хватало еще опозориться: виданное ли дело, чтобы лешего укачало над собственным лесом! Или чтобы сокол потерялся в небе, упустив из вида очумело несущуюся горлицу.

Но сокол всё-таки запятнал свою репутацию, когда в сгустившихся сумерках его и горлицу вдруг окружили расплывчатые черные тени. Широкие крылья-пятна, полупрозрачные полосы хвостов, сама тьма вместо перьев. Поночуги проявили себя, стоило угаснуть солнечному свету. Они бдительно несли караул днем, прячась в тенях облаков или, напротив, низко стелясь над землею. Ночью же выстроились клином, не скрываясь, взяли горлицу и сокола в прямом смысле «под крыло». Веснян в обычном-то обличии старался обходить этих страшилищ сторонкой, лишний раз не смотрел в их совиные зенки размером с колесо телеги. А тут, сделавшись маленькой пичужкой, внезапно обнаружив себя в тисках между черными стражницами — он опозорился самым цыплячьим образом, благо царевна летела впереди него и ничего не заметила. Он же сам предпочел думать, что столь скверно повлияли на его пищеварение мошки, которых он проглотил сырыми и немытыми.

И целую ночь поночуги бдели над ними двумя. Иногда они задевали сокола шлейфом холодной тьмы, и Весняна передергивало от отвращения. Он упрямо летел за царевной через темноту и от души радовался хотя бы тому, что эдакие страшилища водятся не в его вотчине.

В итоге не удивительно, что наступившим утром у него не хватило сил отговорить Милену, когда ей непременно понадобилось пересечь границу родного царства. Веснян наивно надеялся, что ее неведомая цель найдется куда ближе, и ему не придется всё-таки расставаться с дочерью царя, которую пообещал беречь пуще ока. Но нет, по его чаянью не сложилось. Впрочем, Милена утверждала, что слишком отдаляться от границ Леса она не собирается: зов сделался отчетливым и громким, значит, и предмет ее поиска уже совсем близок.

— Погоди, давай хоть соседа дождемся! — взмолился сокол, кинувшись оземь и превратившись во взмыленного воеводу. — Негоже по чужим владениям шастать, не поздоровавшись с хозяевами.

С этим доводом Милена согласилась. Кто ж знает, вдруг придется потом у местного лешака попросить об услуге. Так что сели на заломленную бурей березку, принялись ждать. Заодно дух перевести после несусветной гонки.

Поночуги, как положено, при солнечном свете вновь попрятались, будто их и не существует. Так что постороннему взгляду предстала бы вполне мирная и обыкновенная картина: опушка рощи, пригорок, жужжат шмели, шелестит листва, играет солнышко сквозь прозрачные кроны; парень и девушка сидят рядышком, раскрасневшиеся, друг на друга не смотрят, каждый о чем-то своем задумался.